Мара поспешила обратно в лагерь, но темнота застигла ее на полпути. При других обстоятельствах ночевать одной в тайге было бы неосмотрительно. Но шум бензопил и рычание грузовиков отпугнули диких животных, а значит, ей ничто не угрожало.

Утром сориентировалась быстро, до лагеря добралась за час, без приключений. Подруга Варька набросилась на нее с шальными глазами:

— Ты где была? Ты в своем уме? Мы все утро лазили по лесу, искали тебя! Петруха уже собрался вызывать эмчеэсников!

— Успокойся, я цела и здорова.

— Да я вижу! Попробуй это ему объяснить. — Варя скосила глаза в сторону учителя, приближавшегося размашистым нервным шагом.

Мара набрала в легкие побольше воздуха:

— Дайте две минуты. А потом ругайте!

Петр Сергеевич скрестил руки на груди и молча воззрился на нее. По мере того, как ученица рассказывала, выражение его лица менялось с сердитого на обеспокоенное, с обеспокоенного на негодующее, с негодующего на суровое.

— Ты уверена?

Марка насупилась:

— Конечно, уверена. На санитарную вырубку это даже близко не похоже.

— Место запомнила?

Марка кивнула.

— Показать сможешь?

— Еще бы.

— Тогда отдыхай. Позже наведаемся вместе. А потом я свяжусь с сельхознадзором, уточню, выдано ли кому‑нибудь разрешение на проведение рубки в этом месте. И ежели да, то в каком объеме.

— Я не ошибаюсь? У нас уже лет тридцать как кедр трогать запрещено?

— Не ошибаешься.

От волнения во рту пересохло. Марка сглотнула. Похоже, назревало первое серьезное дело в ее природоохранной практике.

* * *

Марина проснулась в девять утра. Хорошо быть боссом, всегда можно опоздать на работу — и никто тебя не упрекнет.

Она зевнула и потянулась, заметив, что Тимур уже уехал — пустынная половина кровати морщилась смятой простыней. Марина разгладила ткань ладонью и поправила подушку.

Обычно ей хватало двадцати минут, чтобы умыться, накраситься, позавтракать и одеться. Но сегодня она долго стояла под душем, лениво намыливая голову, потом так же долго наводила красоту и выбирала, какой кофе сварить.

Заместитель Виктор уже несколько раз звонил, но Марина не брала трубку. Ничего страшного не случится, если она явится в офис к полудню — не так уж часто она себе позволяет подобное. Почти никогда, если быть точной.

Приталенное коричневое платье выгодно подчеркивало ее ладную фигуру, и в другой день Марина бы обязательно покрутилась у зеркала, но сегодня собственное отражение ей не очень‑то нравилось. Черный цвет волос ей порядком надоел. «Стоит, пожалуй, вернуться к природному, каштановому», — подумала она рассеянно.

На улице душные волны горячего воздуха хлынули на нее, как из настежь распахнутой сауны. Казалось бы, жарче, чем вчера, быть попросту не могло. Но у природы, всегда готовой расширить рамки возможного, имелось личное мнение на этот счет. Марина с отвращением посмотрела на свой новенький «Вольво», припаркованный у тротуара. Одна мысль о том, чтобы сесть в раскаленную солнцем машину, заставила ее содрогнуться. Она достала из сумочки мобильный и вызвала такси.

Все дорогу до офиса она смотрела на мелькавшие за окном дома. Тысячелетие назад, когда она прилетела в Москву поступать в институт, частоколы многоэтажек пугали ее, заставляли ощущать себя чужаком. Девочка из глубинки долго боролась с чувством подавленности, которым мегаполис одаривает большинство не приспособленных к его ритму гостей. Теперь же многочисленные высотки — серые, белые, красные — успокаивали, как успокаивает дачника вид прополотых грядок и кустов малины.