— Для чего тренируется? — спрашиваю я, глядя, как Джеймс выплевывает на тротуар сгусток крови. Даллас ударила его сильнее, чем я думала.

— Самооборона, — отвечает Кас. — Как убить кого-то, если придется. Или если захочется.

Он замолкает.

— Слушайте, я знаю, что может казаться по-другому, но мы на одной стороне.

— Уверен? — я поворачиваюсь боком, чтобы он заметил стяжки, которые все еще связывают мне руки. Кас извиняется и осторожно берет меня за предплечье, чтобы начать разрезать пластик.

— Кто знает, — говорит Кас, стоя позади меня, — может, под конец мы все подружимся.

Когда он обрезает стяжку, руки у меня освобождаются, и я потираю то место, где они натерли кожу.

— Я бы на это не рассчитывал, — Джеймс отвечает Касу и встает между нами. Бросает на землю вещмешок и берет меня за руки, чтобы осмотреть красные отметины. Нежно проводит пальцем по поцарапанной коже, потом подносит мои запястья к губам и целует их.

— Лучше? — спрашивает он с расстроенным видом, хотя это не его вина.

Я обнимаю его, прижавшись щекой к его шее. Не знаю, изменилась ли наша ситуация к лучшему или к худшему.

— Я чертовски боюсь, — шепчу я.

Джеймс зарывает лицо мне в волосы, шепчет, чтобы Кас не услышал:

— Я тоже.

И эти слова каким-то образом о чем-то мне напоминают — о каком-то призрачном воспоминании, которое я не могу различить. Таблетка у меня в кармане может все изменить — я бы все вспомнила. Я отхожу от Джеймса и вижу в его глазах то же выражение, ту же неуверенность, как будто он тоже чувствует знакомое воспоминание. Он открывает рот, чтобы что-то сказать, но потом нас зовет Даллас, стоя в дверях.

— Если вы не напрашиваетесь на вмешательство обработчиков, — говорит она, — вам лучше скрыться из вида.

Упоминания об обработчиках достаточно, чтобы заставить меня шевелиться. Джеймс берет меня за руку, и мы идем к зданию, которое кажется пустым, к тому, что осталось от мятежников, в надежде, что мы будем в безопасности, вне Программы. Пусть и ненадолго.

Глава 2

Внутри здания все завалено стройматериалами: большими запечатанными ведрами, грудами пыльных мешков, сплющенными картонными коробками. Я глубоко вздыхаю, раздумывая, как мы будем жить на пустом складе, а Даллас идет в другой конец помещения и тянет на себя дверь.

Она обводит рукой помещение.

— Это только фасад, — говорит она, — мы живем внизу. Там безопаснее.

— Отсюда есть выходы? — спрашиваю я, вглядваясь в темный лестничный проем позади нее.

Она закатывает глаза.

— Слоан, ты что, инспектор по безопасности? Конечно, выходы есть, но я бы предпочла, чтобы ты не выходила наружу в середине дня. Репортажи о тебе круглосуточно крутят по CNN, и я не могу рисковать тем, чтобы тебя заметили.

— А обо мне они говорили? — спрашивает Джеймс. Его злость на Даллас немного поутихла, что, я полагаю, хорошо, поскольку похоже, что мы тут застряли вместе на некоторое время. Моя неприязнь к ней ни капельки не ослабла.

— О тебе упоминали, — Даллас говорит Джеймсу. — Но они еще не раздобыли твое фото. Подожди, пока найдут; тогда мы не сможем хорошо спрятать тебя.

Джеймс улыбается мне, и я хлопаю его по плечу.

— Что? — спрашивает он. — Это же хорошо. Это значит, что люди, может быть, будут задаваться вопросами о Программе. Почему это мы решили сбежать?

Кас усмехается и проходит мимо нас на лестницу. Даллас, положив руку на ручку двери и замерев, поднимает глаза на Джеймса.