Ему было лет двадцать пять, и Крейг подозревал, что он убил по человеку за каждый год жизни.

— Шесть заложников, которых мы захватили у водопада Виктория, причинили нам только неприятности, а потом мы их все равно пристрелили, — согласился второй партизан, и оба они посмотрели на третьего. Он был всего на несколько лет старше, но не могло возникнуть сомнения в том, что именно он был лидером. Тонкий шрам рассекал его лицо от уголка рта до линии волос на виске, и казалось, что он постоянно криво усмехается.

Крейг вспомнил происшествие, которое они обсуждали. Партизаны остановили туристический автобус по дороге к водопаду и захватили в заложники шесть мужчин: канадца, американцев и британца, выдвинув требование освободить политических заключенных. Несмотря на интенсивные поиски полиции и частей регулярной армии, заложники так и не были найдены.

Лидер с обезображенным лицом долго смотрел на Крейга темными дымчатыми глазами, потом перевел большим пальцем предохранитель на автоматический огонь.

— Настоящий матабел никогда не убивает кровного брата племени. — Крейг с огромным усилием заставил себя говорить спокойно, без малейшего признака страха.

Он говорил на синдебеле настолько безупречно и свободно, что лидер удивленно заморгал.

— Хау! — сказал он удивленно. — Ты говоришь как мужчина, но о каком кровном брате идет речь?

— О товарище министре Тунгате Зебиве, — ответил Крейг и заметил, как тут же изменился взгляд лидера и пришли в замешательство его товарищи. Он произнес слова, которые вывели их из равновесия и отложили его казнь на мгновение, но автомат лидера был по-прежнему взведен и направлен ему в живот.

Молчание нарушил самый молодой партизан, заговоривший слишком громко, чтобы скрыть свою нерешительность:

— Бабуин может прокричать с вершины холма имя могучего льва с черной гривой, заявляя о его покровительстве, но знает ли сам лев этого бабуина? Убей его, и покончим с этим.

— Но он говорит как брат, — пробормотал лидер. — И товарищ Тунгата не знает жалости…

Крейг понимал, что его судьбу мог решить даже незначительный толчок в любом направлении.

— Я докажу, — сказал он чуть дрожащим голосом. — Мне нужно только дойти до рюкзака.

Лидер медлил с ответом.

— Я голый, — сказал Крейг. — Нет никакого оружия, даже ножа, а вас трое с автоматами.

— Иди! — разрешил матабел. — Но иди осторожно. Уже много лун я никого не убивал и чувствую желание это сделать.

Крейг осторожно поднялся и сразу же заметил интерес в их глазах, когда они увидели его укороченную ногу и компенсирующее мышечное развитие другой ноги и всего остального тела. Интерес сменило настороженное уважение, когда они увидели, как легко Крейг передвигается на одной ноге. Вода все еще стекала с твердых мышц живота и спины, когда он добрался до рюкзака. Он подготовился к такой встрече и достал из кармана рюкзака бумажник, а из него цветную фотографию, которую передал лидеру.

На фотографии были изображены двое мужчин, сидевшие на капоте древнего «лендровера». Они, смеясь, обнимали друг друга за плечи. Каждый держал в руке банку с пивом и приветствовал ею фотографа. Дух товарищества и согласия между ними был очевиден.

Партизан со шрамом долго рассматривал ее, потом поставил автомат на предохранитель.

— Это товарищ Тунгата, — сказал он и передал фотографию другим.

— Возможно, — неохотно согласился самый молодой, — но очень давно. Я думаю, его надо пристрелить.

Теперь его мнение скорее являлось желанием, чем решимостью.

— Товарищ Тунгата проглотит тебя, не разжевывая, — безо всякого выражения произнес его товарищ и повесил автомат на плечо.