Та крайне тревожно наблюдала за ними. Интерес Нади выучить язык толстокожих мог обернуться опасными последствиями для него самого. Не подумывает ли девочка сменить своего любимца? А может, пришло время притвориться больным, чтобы завоевать полное внимание своей хозяйки. Но, с другой стороны, он боялся, что тогда придётся остаться во временной стоянке и окончательно потеряться в великолепных тропах заповедника. На самом деле данный вариант был единственной возможностью увидеть диких животных и, с другой стороны, всё же не стоило выпускать из виду своего соперника. Животное устроилось на плече Нади, прочно заняв свою позицию, и оттуда угрожало слону своим кулачком.
- А обезьянка-то ревнивая, - добавила Кейт.
Пожилая писательница привыкла к переменам настроения Боробы́, потому что жила с ней под общей крышей вот уже почти два года. Это как если бы в её квартире находился волосатый человечек. Поначалу так оно и было, потому что Надя согласилась отправиться в Нью-Йорк, чтобы учиться и жить с ней, если только возьмёт с собой Боробý. Ведь они никогда не расставались. Оба настолько сроднились между собой, что добились-таки особого разрешения ходить вместе в школу. В истории образовательной системы города это была единственная обезьянка, которая регулярно посещала занятия. А Кейт даже бы и не удивилась, если бы та со временем научилась читать. Порой её мучили кошмары, в которых Боробá, сидя в линзах на диване со стаканом бренди в руке, читал в газете посвящённый экономике раздел.
Кейт наблюдала за странным трио, что образовывали Александр, Надя и Боробá. Обезьянка, испытывавшая ревность к любому, приближавшемуся к её хозяйке, созданию, поначалу смирилась с присутствием Александра как с дурной неизбежностью и привязалась к нему лишь по прошествии какого-то времени. Возможно, животное чутьём поняло, что в данном случае не подобало выдвигать Наде ультиматум «или он или я», как обычно случалось прежде. Ведь кто знает, кого из двух выбрала бы девочка. Кейт же думала, что всего лишь за год ребята сильно изменились. Наде исполнилось пятнадцать, а её внуку все восемнадцать лет, которого теперь отличала статная осанка и серьёзность взрослого человека.
У Нади и Александра также изменилось и сознание. Во время неизбежной разлуки оба до бешеного фанатизма общались друг с другом по электронной почте. В основном, жизнь молодых проходила за клавиатурой компьютера в нескончаемом диалоге, в котором они делились всем: от самых скучных подробностей своей жизни до собственных философских, свойственных подросткам, страданий. Они часто отправляли друг другу фотографии, но даже подобное не подготовило ребят как к удивлению, охватившему их при встрече лицом к лицу, так и к осознанию того, насколько они оба успели вырасти за время разлуки. Александр, точно жеребёнок, вырос крайне быстро и практически сравнялся ростом со своим отцом. Черты его лица уже сформировались на дальнейшую оставшуюся жизнь, отчего последние месяцы приходилось бриться чуть ли не ежедневно. Со своей стороны, и Надя уже не была тщедушным созданием с заложенными за ухо перьями попугая, с кем годы назад он познакомился на реке Амазонка; теперь внутри неё уже проглядывалась женщина, которая вот-вот расцветёт во всей красе.
Бабушка и двое молодых людей встретились в самом сердце Африки на первом же организованном для туристов сафари на слонах. Подобная идея родилась у Михаила Мушаши, африканского натуралиста, окончившего вуз в Лондоне, кому пришло в голову, мол, именно это и есть лучшая форма приблизиться к дикой природе. Африканских слонов оказалось нелегко приручить, как то произошло с их сородичами в Индии и в остальном мире, однако ж благодаря своим терпению и благоразумию Михаил добился желаемого результата. В рекламном буклете это объяснялось в нескольких фразах: «Слоны являются частью окружающей среды, и их присутствие никак не мешает остальным животным; им не требуется бензин на дорогу, они как не загрязняют воздух, так и не привлекают внимания». |