— Она привела нас в ловушку, Мэри.

— А у нас был другой выбор?! — Я тяжело дышу, ладони стиснуты в кулаки. — И вообще, какое тебе дело, выйду я за ворота или нет?! — Мой вопрос явно сбивает его с толку. — Когда мама умерла, ты выгнал меня из дома!

Он делает шаг назад и ссутуливается. Долго смотрит в Лес. Секунду-другую мы молча слушаем грохот дождя.

— Просто у меня больше никого не осталось, — наконец выдавливает Джед.

XXXIV

— Мэри, пойдем к остальным! — Джед машет руками, с его пальцев летят брызги воды. — Ливень затушит пожар, мы вернемся к последней развилке и пойдем в другую сторону. Большинство Нечестивых наверняка сгорели в лесном пожаре. У нас есть оружие, мы прорвемся! — Его глаза горят искренней надеждой. — Мы найдем другую деревню, где люди живы и здоровы. Начнем новую жизнь. Я бы очень этого хотел… — Последние слова Джед произносит настолько тихо, что я с трудом их различаю в реве дождя. — Мэри, ну почему тебе так дороги эти детские мечты? Что даст тебе океан такого, чего не можем дать мы?

Я невольно задаюсь тем же вопросом. Да, вероятно, мои мечты об океане всего лишь глупая детская причуда. Разве может быть на свете место без Нечестивых? Разве может быть за пределами Леса настоящий живой мир?

Я уже всерьез подумываю развернуться и пойти обратно по извилистой тропе. Не зная даже, куда и зачем мы идем.

— Подожди хотя бы до утра, — ласково уговаривает меня Джед, почувствовав, что я засомневалась.

Он берет меня за руку и тянет обратно. Где-то в глубине души я хочу сдаться…

Но потом слышу стон и знакомый хруст ломающихся костей: Нечестивые суют пальцы сквозь звенья забора.

— Завтра будет слишком поздно, — говорю я Джеду, выдергивая руку. — Завтра нас окружат Нечестивые. Они не дадут мне выйти за ворота.

Джед показывает рукой на забор:

— Они и так нас окружили! Ты хочешь туда?

— Дождь отбил им нюх. Если идти, то только сейчас.

Мои ноги уже начинают трястись от ужаса, и я сжимаю одной рукой бедро, надеясь, что Джед не заметит, как дрожит топор в другой. Наверняка он думает, что мне не хватит духу выйти за ворота. Что в последний момент я сдамся, растеряю всю решимость и убегу обратно.

— Мэри, ничего не выйдет. Мы с Бет пытались, но дождь нам не помог.

— На вас напала Габриэль, — возражаю я. — А Габриэль больше нет.

Я вспоминаю ее иссохшее, обессиленное тело. Обрела ли она покой? Или до сих пор жива и смотрит в небо, не в силах пошевелиться?

Джед по-прежнему качает головой, но я расправляю плечи, вскидываю подбородок и кладу руку на щеколду, не позволяя себе закрыть глаза.

— Я пообещала Трэвису, что не потеряю надежды, — говорю я брату. — Не удовольствуюсь тихой, спокойной жизнью. Не поступлюсь ради нее своими мечтами.

— Чего будут стоить твои мечты, если ты умрешь? — тихо спрашивает Джед.

В ответ я отодвигаю щеколду и выскальзываю за ворота. Джед кричит, пытаясь меня остановить, но я уверенно иду вперед.

Итак, я в Лесу Рук и Зубов. Никаких заборов вокруг нет. Нечестивых тоже — по крайней мере, я их не слышу и не вижу.

Впервые в жизни я оказываюсь по другую сторону забора.

Я бегу, размахивая руками и крепко стискивая топор. Вокруг бушует гроза: трещат деревья, ветки мечутся туда-сюда на порывистом ветру. Даже если бы вокруг были Нечестивые, я бы их не услышала. Я бегу сквозь зияющий мрак — только бы не споткнуться, только бы не упасть. Это сделает меня слабой.