— Когда эти люди ели мороженое и сколько? — спросил врач «Скорой» по телефону.

— Ольшевских Каролей двое, — одновременно докладывал сержант, севший за телефонную книгу. — Матильды Петшак вообще нет, может, нет телефона или на имя мужа…

— Хоть бы одного кого найти, — озабоченно ответил подпоручик, принявший трагический призыв о помощи.

— Бобчинской Барбары тоже нет, зато Рошковских чуть не полстраницы, несколько Янушей…

— Книгу сводок по городу…

Сорок два человека были подняты из постелей суровым вопросом о состоянии здоровья и об обществе, в коем пополудни минувшего дня ели мороженое. Сорок третьим оказался Каролек, телефон которого был зарегистрирован на жену. Он первый в перечисленных фамилиях узнал своих знакомых и друзей; без сопротивления сообщил вопрошающим номера Януша и Барбары, после чего позволил себе поинтересоваться, что случилось.

— Если вы чувствуете себя хорошо, то все в порядке, — вежливо ответили ему в трубку.

После этого ему позвонил Януш, а Янушу Барбара, потом Каролек Барбаре. Из развлечения была исключена только пани Матильда, телефона которой никто из сослуживцев не знал. Названные трое и так и этак пытались разгадать тайну: они не столько удивились трогательным заботам «Скорой помощи» об их самочувствии, сколько назойливым вопросам насчет количества потребителей мороженого.

— И чего они пристают, черт побери, — возмущался Януш. — Кто еще да кто еще! Откуда я знаю, кто еще сегодня в Варшаве жрал мороженое?

— Кто с нами жрал, — уточнил Каролек. — Кто ел с нами, мы, естественно, должны знать.

— А почему они хотят, чтобы нас было непременно шестеро?!

— А, понимаю, — додумалась первой Барбара. — Наверняка это наш придурок. Мороженого было шесть порций, помнишь? Это он из мести натравил на нас милицию и «Скорую»!

— Милицию? Из-за мороженого? — усомнился Каролек.

— Барбара права, — заявил Януш. — Он подумал про шесть человек, в глупую его башку не пришло, что Барбара сожрала бы все одна, кабы мы отдали ей. Как отреагируем?

В следующем туре телефонных переговоров решили: из мести будут завтра делать вид, что ничего не случилось. Отопрутся, хотя милиция оказалась на высоте и все распутала, и ни слова Лесю. Пани Матильде завтра утром сообщат о заговоре, если ее тоже подняли среди ночи. Если нет, то полный порядок, тишина и доброжелательные лица.

В ту минуту, когда милиционеры и сестра в «Скорой помощи» с облегчением вздохнули и отерли пот со чела, Лесь как раз добрался до дому. В руки властей он успеет сдаться завтра. Все-таки есть надежда — может, кто-нибудь из них выживет и это окажется Барбара, а потому он хотел завтра в последний раз увидеть ее. Конечно, гибель пани Матильды очень даже вероятна. Но ему-то теперь какое дело? Ведь он будет сидеть в тюрьме.

Взрывы отчаяния сменялись вялой подавленностью. В тяжкой апатии, поникнув, держась за стенку и с трудом передвигая ноги, он осилил первый и второй этаж, потом вдруг яростными прыжками влетел на третий, алкая известий о состоянии здоровья своих жертв. Перед дверью квартиры снова раскис, в квартиру вошел без единого акустического эффекта, способного разбудить жену. На новой волне отчаяния оторвал переплет от телефонной книжки и частично выдрал из нее две страницы, пока ему удалось найти номер информации о несчастных случаях.

Ни одной из названных фамилий дежурная пани не знала и в списке не нашла. Вывод напрашивался один: все поумирали дома еще до прибытия «скорой помощи». У Леся где-то были записаны телефоны сослуживцев, но сейчас у него духу не хватило их искать; шутка ли — звонить в семейства убиенных! Сие соображение отбило всякую охоту к каким-либо контактам.