Первой мыслью молодого швеца по окончании условного срока ученья — установить свое мастерство и ходить особняком от хозяина, — конечно, в таком только случае, если он не обязан отслужить учителю на спасибо. Но ведь и этот же срок имеет конец. Как бы то ни было, задуманное предприятие на следующую же осень приводится в исполнение; но почти всегда кончается неудачно. Поговорка ли, какую сами же швецы про себя сочинили да еще и хвастаются, что «Мы-де швецы-портные, воры клетные, день с иглой, а ночь с обротью» (ищем поймать лошадь о трех ногах), а может быть, и такое рассуждение хозяев: «Что поди еще к новому-то молодцу привыкай, да на какого нарвешься, иной только взбудоражит все в доме: и невесток перессорит, коли добро это заведется в хозяйстве; а чего доброго, и штуку какую стянет, ведь есть же сорванцов на белом свете; в душу не влезешь, чужая душа — потемки, а грех да беда на ком не живет, — огонь и попа жжет». Вследствие такого рассуждения мужичок как-то туг и неповадлив на прием незнакомого швеца и любит держаться, по знати, за старых.

Попробует новичок да на том и порешит, чтоб искать на будущую зиму товарищей, — не возьмут ли в артель. Куда ближе обратиться, как не к учителю: он познакомит, мужички поприглядятся, — а уж там, коли Бог поможет, можно и самому учеников понабрать, и хозяйство по-путному обставить.

И нигде, можно положительно сказать, нет такого единодушия и товарищества, как в швецовских артелях. Нигде так не оправдывается и не приводится в исполнение заветная поговорка: «Один и в доме бедует, а семеро и в поле воюют», как в этом небольшом классе промышленников. Ходят они вместе; деньги делят поровну, безобидно, так что в зиму достанется каждому иногда свыше пятидесяти рублей ассигнациями; никогда не пользуются заслуженной славой хороших людей и мастеров, чтобы отбить у другой компании работу; только вывеси в окно пары две овчинных ремешков — и пройдут ребята мимо этой деревни в свою, знакомую. Не спорят и о том, если перебьет иной швец работу по соседству и засядет там, где другой сидел в прошлую зиму: тут весь народ знает друг друга и сам виноват, если запоздал и прозевал урочное время или худая слава на твою честь легла. В этом обоюдном братстве могут спорить со швецами одни, может быть, земляки-плотники питерские в своих артелях.

СЕРГАЧ (Очерк)

Приступая к рассказу об одном из оригинальных промыслов, составляющем исключительную особенность русского народа, спешим оговориться.

Промысел или способ прокормления себя посредством потехи досужих и любопытных зрителей штуками и пляскою ученых медведей не так давно был довольно распространен. Теперь, при изменившихся взглядах, при усилиях общества покровительства животным, промысел сергачей значительно упал и близок к окончательному падению. От столиц сергачей положительно отогнали: теперь не видать ученых медведей, пляшущих на окраинах, на дачах наших столиц в летнее время. Кое-как держится еще этот промысел около мелких ярмарок в глухих и отдаленных местностях, всего больше в северных лесных и южных степных губерниях. Но и на юге, в Одессе, организовалось общество покровительства животным, обеспечивается членами в разных других городах Херсонской, Подольской и Волынской губерний: оттого может быть теперь и на севере стали чаще появляться с медведями бессарабские цыгане.