Она уже тихонько всхлипывала.

— Отставить хлюпанье, Катерина, — сказал я приказным тоном. — Сними-ка и покажи, разберемся…

Она прямо-таки сдергивать стала с пальца этот злосчастный перстень, старалась изо всех сил. Наконец разжала пальцы, морщась от боли:

— Не снимается, ну никак!

— Спокойно, Катя, — сказал я, видя, что она опять нацелилась хлюпать носом. — Паниковать тут нечего, подумаешь… Сходи к умывальнику, хорошенько намыль палец и еще раз попробуй…

Она выскочила из палатки, как была, в шлепанцах. Умывальник у нее был приколочен тут же, к толстой сосне. Прекрасно слышно было, как она возится, как постукивает сосок умывальника, как она тихонько чертыхается. Время шло, процедура затянулась, и я в конце концов громко позвал:

— Кать, хватит! Иди сюда!

Она вошла медленно, вытирая полотенцем мокрые ладони. Потерянно улыбнулась:

— Как я ни билась, ни за что не снимается, хоть тресни…

— Знаешь, а ты права на сто процентов, — сказал я мягко, чтобы ее успокоить. — Твой новый знакомый и в самом деле человек интересный, факир прямо-таки… Давай-ка ручку белоснежную, я так посмотрю. И не хнычь больше, это тебе прямой приказ…

Она протянула руку, с грустным видом, но уже не хлюпая носом. Я присмотрелся как следует — ну да, искусная работа. И камень огранен искусно, так лучиками и посверкивает. Уж в чем я был чурбан чурбаном, так это в ювелирном деле, но не удивился бы, окажись, что перстень золотой, а камень — настоящий изумруд. Какой-то такой у него был вид… убедительный. Раз несколько, при обысках у агентов, полицаев и пособников, находили мы золотые цацки, иногда с натуральными драгоценными камнями. Очень походило на золото — вот и все, что я по скудости опыта мог сказать. Прекрасно знал, что есть способы безошибочно определить, настоящие золото и камень или подделка, — но не помнил, в чем они заключаются. Кажется, на золото нужно чем-то капать, кислотой какой-то… Не вызывать же по рации ювелира, не устраивать шум до небес? Когда есть более простые методы?

Потрогал его так-сяк — на пальце провертывается относительно легко, но через сустав, через косточку никак не проходит, не снимается…

Катя сказала с убитым видом:

— Что же теперь делать? Вы меня наверняка больше не отпустите…

— С чего ты взяла? — сказал я самым убедительным тоном. — Наоборот. Мне и самому стало интересно, что тут за факирские штучки. Так что завтра, когда принесешь радиограммы, так и быть, ступай к своему интересному человеку. И поинтересуйся первым делом, как он такие трюки проделывает. Интересно мне, да и тебе наверняка тоже…

— Правда, отпускаете?

— Конечно, — сказал я.

И говорил чистую правду — только не всю. Потому что план действий у меня уже начерно сложился…

— Обязательно спрошу, первым делом, — заверила Катя уже словно бы даже чуточку воинственно. — Первый раз со мной такие фокусы устраивают…

Я посидел еще немного, поговорил о том о сем и, убедившись, что она окончательно успокоилась, ушел к себе в платку.