Как‑то солнечным утром Синрик и Рея предложили Гаю выйти на улицу и попытаться походить немного, сказав, что ему это будет полезно. Морщась от боли, юноша проковылял во двор. К нему подскочила малышка Сенара и стала взахлеб лепетать, что они с Эйлан собираются на луг, чтобы нарвать цветов и сплести из них венки для праздника костров, который назначен на следующий день.

При обычных обстоятельствах Гай вряд ли соблазнился бы идеей идти на луг с двумя девочками, но, одурев от скуки в постели, с которой он не поднимался вот уже несколько дней, римлянин был бы рад пойти и в хлев, чтобы понаблюдать, как Маири – или даже коровница – доит коров. Поход за цветами вылился в настоящий пикник, так как Синрик и Дида тоже отправились на луг вместе с девочками и Гаем. Девушки постарше заставили Синрика нести корзинку с провизией, всучили ему свои платки и вообще всю дорогу подшучивали над молодым британцем, как это могут позволить себе сестры.

Сенара шла рядом с Гаем. Он старался не очень сильно опираться на малютку, но ничего не мог с собой поделать и успокаивал себя тем, что девочке даже интересно поддерживать его. Синрик не отходил от Диды, ухаживал за ней совсем не по‑братски. Они тихо беседовали между собой. Наблюдая за молодой парой, Гай подумал, что они, должно быть, помолвлены. Он не знал обычаев этого народа, но понимал, что не следует надоедать Синрику и Диде своим вниманием.

Они выложили содержимое корзины на траву: свежеиспеченный хлеб, зажаренные кусочки холодного мяса и сморщенные коричневые яблоки – последние из тех, что запасали на зиму, как объяснили девушки.

– Пойду поищу ягод. – Сенара вскочила с травы и стала оглядываться по сторонам. Эйлан засмеялась.

– Глупышка, сейчас же весна. Или ты думаешь, что наш гость, как козлик, питается цветами?

Гай был так изнурен ходьбой, что даже не думал о еде. Они взяли с собой две бутыли. В одной был фруктовый сок с мякотью, в другой – свежее домашнее пиво. Девушки отказались пить пиво, сказав, что оно слишком кислое, но Гай, сделав несколько глотков, почувствовал, что силы возвращаются к нему. Девушки выложили из корзины сладкие пирожки – их испекла Дида. Синрик и Дида пили из одного рога, предоставив Гая заботам Эйлан и Сенары.

После того как все сытно поели, Сенара сбегала на край луга к роднику и принесла чистой воды. Поставив чашу перед Эйлан, девочка спросила, видит ли она в воде лицо своего возлюбленного.

– Все это предрассудки, – ответила Эйлан. – Да и возлюбленного у меня нет.

– А у меня есть возлюбленная, – вмешался в разговор Синрик. Он взял у девочки чашу и стал глядеть в воду. – Увижу ли я в воде твой образ, Дида? – Дида встала рядом с Синриком и заглянула в чашу через его плечо.

– Все это чепуха, – сказала она и покраснела. Гай подумал, что смущение ей к лицу.

– А ты смотрела в воду, Эйлан? – спросила Сенара, потянув девушку за рукав.

– Мне кажется, что добиваться таким способом ответа от Великой Богини – это кощунство! Что на это скажет Лианнон?

– А какая нам разница? – заметила Дида. Ее губы изогнулись в какой‑то странной, недоброй улыбке. – Всем известно, что она повторяет только то, что говорят ей жрецы.

– Твоему отцу небезразлично ее мнение, – угрюмо произнес Синрик.

– Да, это верно, – согласилась Дида, – и, как я понимаю, тебе тоже.

Сенара повернулась к девушке.

– Скажи, что ты увидела в воде, Дида, – пронзительным голоском потребовала она.

– Меня, – ответил девочке Синрик, – надеюсь, что меня.

– Значит, ты по‑настоящему станешь нашим братом, – улыбнулась ему Сенара.