Тепляков поздоровался, Элен в ответ кивнула головой и мило улыбнулась.

— Присаживайтесь, — предложила она телефонным голосом. — Илья Константинович скоро освободится. — И добавила с легкой усмешкой на ярко накрашенных губах: — Куртку можете повесить на вешалку.

Тепляков, смутившись от своей недогадливости, разделся и сел, сунув ладони между колен. Не то чтобы он волновался, однако неуютность своего положения просителя чувствовал всем существом, не зная, что ожидает его за дверью. Тем более что Элен настолько была погружена в созерцание экрана компьютера, что-то выведывая у него легкими движениями длинных пальцев, что отвлечь ее посторонними разговорами у Теплякова не хватило духу: а вдруг она выведает что-то такое там о Теплякове, что и здесь он потерпит неудачу.

Минут через десять из двери слева повалил молчаливый народ, настолько однообразный, будто каждый из них был клонирован в каком-нибудь сверхсекретном инкубаторе. Их глаза равнодушно скользили по Теплякову, как ночью скользит свет автомобильных фар по фонарному столбу, стоящему на повороте дороги, после чего клоны исчезали друг за другом за дверью, ведущей в коридор. Более того, Теплякову, наделенному излишним воображением, доставшемся ему от матери, показалось, что у каждого из них на спине имеются стоп-сигналы, просвечивающие сквозь одинаковые пиджаки. Но даже в коридоре не прозвучало ни одного слова, точно мимо Теплякова проследовали глухонемые.

«Да-а, порядочки», — первое, что пришло ему в голову, потому что в армии, после совещания у командира, ничего подобного не наблюдалось. Даже наоборот: каждый старался поделиться с другими своими мыслями, далеко не всегда относящимися к делу, и тем самым выпустить из себя пар, скопившийся от сидения и выслушивания прописных истин.

Когда последний клон покинул кабинет, Элен сообщила Рассадову, что в приемной находится Тепляков Юрий Николаевич.

— Пусть войдет, — прозвучало в ответ.

Рассадов сидел за большим столом, и едва Тепляков переступил порог, поманил его к себе пальцем, а когда тот приблизился, приподнялся и протянул руку. На этот раз крепкого рукопожатия не произошло. Тепляков едва успел ухватить кончики пальцев бывшего майора, как они выскользнули из его ладони.

— Садись! — последовал приказ. — Рассказывай!

— О чем? — не понял Тепляков.

— Как о чем? — удивился Рассадов. — Зачем пришел? Чего от меня ждешь? На что рассчитываешь?

Тепляков нахмурился и мельком глянул на человека лет сорока пяти, сидящего в стороне за отдельным столиком.

— Пришел за помощью или хотя бы за советом. Сами же сказали: если что, звони. Вот я и.

— Куда попал, догадываешься? — перебил его Рассадов.

— Догадываюсь.

— И какие делаешь выводы?

— Пока никаких, — ответил Тепляков. — Не успел еще.

— Пьешь?

— Случается.

— Куришь?

— Курю.

— Могу предложить тебе работу телохранителя. Но не сразу. Форму ты вроде бы еще не до конца растерял, можно наверстать. Но пить и курить придется бросить. Нам нужны здоровые люди со здоровыми инстинктами и быстрой реакцией. Кстати, пройдешь медкомиссию. Направление мы тебе дадим. Думаю, что там никаких отклонений от нормы не обнаружат. У нас с поликлиникой договор, так что три дня тебе хватит. — И, обратившись к человеку за отдельным столиком: — Как, Никитич, возьмешь этого парня к себе?

Никитич пожал плечами.

— Что ж, можно посмотреть, на что он годится. Дней десять на это хватит.

— Согласен. Сегодня у нас какое? — спросил Рассадов, заглядывая в настольный календарь.