Берт и Сес обнаружили место, где шли дорожные работы. Базальтовый булыжник был сложен вдоль стены по Пэрис-стрит, там рабочие клали цементные тротуары. Некоторые местные жители поспешили позаимствовать по тележке камней для своих альпийских горок или садовых оград.

– Вот это место, Сес. Камни лежат здесь несколько дней. Видишь, уже трава сквозь них начала пробиваться. Какой там последний пункт в нашем списке? Ах, да – ребятишки. Вроде это подходящая улица для детей. А вон и они… что это у них? Вроде кошка?

Сес уже мчался к группе из пяти ребятишек, которые мучили котенка. Он вырвал у них животное и поднял на руки, чтобы осмотреть хорошенько. Похоже, у бедняги поранена передняя лапа. Кто-то попытался неумело обрезать ему когти.

– Дайте-ка мне эту тряпицу, – велел Сес, указывая свободной рукой на гору тряпья на земле. Один ребенок, девочка-замарашка, расплакалась, а другая кусала косичку. Самый младший проказник заревел в голос.

– Все в порядке, пострелята, нечего нюни распускать. Мы вас не обидим и к матерям не отведем. Нам только нужно у вас кое-что узнать.

Сес забинтовал кошачью лапу.

– Мы не хотели делать ему больно, господин, но он не желал сидеть смирно и все время царапался, вот мы и решили подрезать ему коготки. Мы не думали, что пойдет кровь, – промямлил худенький малыш в рубашке без воротника и в штанишках на старых подтяжках, завязанных узлами.

Тут и Берт подоспел. Он стоял перед детьми, переводя дыхание, а те смотрели на него как невинные овечки.

– Мы не знали, что пойдет кровь, правда, – повторил малыш. Дети дружно закивали головами.

Девочка-неряха вытерла лицо ситцевым подолом, который уже очень давно не был чистым. Девчушка с косичками промолчала.

– Это вы играете в саду у Макнотонов?

Ребятишки снова закивали. Младший опять заплакал, а мальчик постарше сунул ему в рот уже облизанный разноцветный круглый леденец.

– Это Микки. Он вечно ревет, – объяснил худенький мальчик. – А я Джим, это Элси. – Девочка с косичками кивнула. – Это Джейни. – Неряха мотнула головой. – А Люси сестра Микки, ей приходится всюду таскать брата за собой. – Люси расплылась в улыбке, показывая, что к Рождеству так и не дождалась в подарок двух передних зубов. Микки молчал, чмокая конфетой.

– Послушайте-ка, детки, я хочу у вас кое-что узнать. Я вам за это заплачу. Сколько бы вам дать? Кулек леденцов – идет?

Дети сглотнули слюнки. Джим задумался.

– Это кот мамаши Эллис, – признался он. – Мы его одолжили, но если она узнает, что он поранил лапу, то нажалуется нашим мамам, и нам влетит по первое число. Если вы договоритесь с мамашей Эллис и купите нам леденцов – тогда ладно.

Берт переглянулся с Сесом, который продолжал держать котенка на руках. Это был породистый красавец – черный как ночь короткошерстный кот, несомненно, очень дорогой; он уперся передними лапками в лицо Сеса и смотрел ему в глаза с явным обожанием.

– Сможешь все уладить, приятель?

Сес кивнул. Джим отвел его к дому и с восхищением проследил, как Сес прямиком направился к парадной двери и громко постучал. Когда дверь распахнулась, Джим бросился наутек.

Госпожа Эллис была злобной старой стервой. Она протыкала футбольные мячи, перелетавшие через забор в ее двор, и стреляла в забегавших к ней во двор собак из духового ружья.

У нее никогда нельзя было выпросить назад ни теннисный мячик, ни воздушного змея. Дети считали, что она продает их. Господин Эллис, к счастью, отдал Богу душу двадцать лет назад, с тех пор ни один мужчина, за исключением родственников, не переступал порог этой обители.