— Приглашаю вас с Руби в субботу покататься на яхте. Я ремонтирую «Возлюбленную ветра», хочу взять Эрика в море.

— Это было бы здорово.

Дин последний раз с тоской взглянул на Руби и ушел.

Нора стала ждать дочь, понимая, что та не пробудет на берегу долго. Как и следовало ожидать, через несколько минут она показалась на дорожке. Увидев на веранде мать, Руби помедлила. Нора заметила, что глаза у дочери покраснели, на щеках угадывались следы слез. Сердце Норы ныло от боли.

— Посиди со мной, — предложила она.

Руби колебалась. Казалось, она никак не решит, что хуже остаться сейчас одной или побыть с матерью. В конце концов она поднялась на веранду и села на перила.

Норе очень хотелось прикоснуться к дочери, хотя бы просто погладить ее по голове, как бывало, но теперь подобная интимность между ними исключалась. Она могла установить с дочерью контакт только словами, воспоминаниями.

— Знаешь, что я сейчас вспомнила? Ту зиму, когда была беременна тобой. В тот год погода на острове отличалась небывалыми капризами.

Руби подняла глаза.

— Правда?

— Снег выпал необычайно рано, сразу после Дня благодарения. С утра кое-кто еще пытался ездить, ко к вечеру почти все машины валялись в кюветах. К ночи облака разошлись и небо сделалось таким ясным и звездным, какого мы никогда не видели. — Нора улыбнулась, вспоминая. — Мы с твоим отцом сидели на веранде, когда вдруг услышали смех. Мы надели всю имевшуюся у нас теплую одежду и пошли на звук. Снег был по колено. Помню, у меня тогда возникло странное ощущение, будто я вижу слова. Изо рта шел пар, и казалось, что каждое слово написано в воздухе. Снег под нашими ногами не хрустел, он словно… вздыхал. Мы шли на смех и пришли к дому Макгинти. У них на участке было довольно противное болото — помнишь? Так вот, оно замерзло. Все дети с нашего острова сбежались туда покататься на льду — на коньках, на автопокрышках, просто на ногах. Не знаю, как все об этом узнали и оказались гам в одно время. А в полночь начался звездопад, мы видели множество падающих звезд, сотни. На следующий день по телевизору передавали всякие научные объяснения этого явления, но мы верили, что это было чудо.

Нора закрыла глаза и на мгновение снова ощутила запах свежего снега и холод на щеках.

— После этого на острове целый месяц творилось что-то непонятное. Засохшие розовые кусты, давно почерневшие, вдруг покрывались цветами, с безоблачного неба шел дождь. Но больше всего мне запомнились закаты. После Нового года чудеса прекратились, но до тех пор каждый вечер закат был красным. Мы назвали тот период рубиновым сезоном.

— Так вот откуда взялось мое имя? — тихо спросила Руби.

— Мы с твоим отцом, бывало, сидели здесь, закутавшись в пледы, и смотрели на рубиновое небо. Мы не собирались называть тебя в его честь, но когда ты родилась, не сговариваясь решили — ты будешь Руби. Ты стала нашим собственным кусочком того волшебства.

Руби улыбнулась:

— Спасибо.

Некоторое время Нора смотрела на дочь молча, потом сказала:

— Дин пригласил нас покататься в субботу на яхте.

— Что я скажу Эрику?

— Ах, Руби, — тихо вздохнула Нора, — для начала ты скажешь ему «здравствуй».

В ту ночь Руби почти не спала. Сначала она думала, что это из-за жары — летом на втором этаже было жарко спать даже с открытыми окнами.

«Я по тебе скучал».

Если Руби что-то и знала наверняка, так это то, что причиняет людям боль, а она не хотела снова сделать Дину больно. Он заслуживает женщины, способной дать ему любовь так же свободно и безоглядно, как дает ее он.