— Знаете, мне очень неудобно, что я все время тут стою. Но, понимаете, смотрю и не могу насмотреться. Такого я не видела никогда!

— И не увидите, — подтвердила я, разумеется, тут же сняв с нее все подозренья.

И вот, похоже, именно сегодня рыбсы должны созреть. После ужина мы купили три бутылки пива и торжественно внесли в домик главное блюдо. Света молниеносно схватила своего рыбса, чей комбинезон был разрисован цветочками, и принялась чистить. Настя нежно глядела на своего в изукрашенном маленькими рыбками кафтанчике. А я, разумеется, накинулась на своего, расписанного скромными надписями: «Катин рыбс». Из-под кольчужки торчала еще какая-то бумажка, довольно плотная. Разве я сюда ее всовывала? Откуда она взялась? Это…

Я вскочила на ноги.

— Смотрите!

Мои подруги неохотно отвлеклись от собственных рыбсов и обратили взоры к моему. Мой рыбс оказался непростым. Под кольчужкой он прятал стодолларовую банкноту.

Не сомневаюсь, на свете нашлось бы немало людей, обрадовавшихся такому подарку. Но я к ним не отношусь. Я предпочла бы нормального, честного рыбса этому мерзкому буржую, таящему в себе вместо икры иностранную валюту. Или, может быть, не вместо икры, а вместе с икрой? Хоть какое-то утешение.

— Почему опять тебе? — с претензией поинтересовалась Настя.

— Вот именно! — с неменьшей претензией ответила я, чувствуя огромное раздражение. — Ну, почему все на меня? И чего они ко мне привязались? Ну, что мне теперь с ней делать?

— С рыбой? — робко спросила Света.

— С рыбой понятно — съесть. С банкнотой! Слов моих нет!

Я остервенело принялась чистить рыбса. Икры в нем оказалось неимоверное количество — в этом смысле он не подкачал. И пиво было вкусное. Под влиянием выпитого и съеденного я несколько взбодрилась, хотя по-прежнему не могла полностью прийти в себя. Ну, два дурацких происшествия — еще ладно, но чтобы три… Тут явно не случайность. А раз не случайность, то что? У меня было глубокое внутреннее убеждение, что я обязана срочно что-то предпринять, как-то отреагировать. Иначе зачем мне дали деньги? Однако я понятия не имела, в каком направлении должна действовать, и это угнетало.

— Знаете, девчонки, — заявила Света, — раньше вы меня запутали, а теперь у меня в голове все прояснилось.

— Ну! — обрадовалась я.

— Это какой-нибудь влюбленный, честное слово! Я прямо чувствую! Он не в силах видеть, как ты бедствуешь без денег, и хочет тебе помочь. А прямо предложить стесняется — знает, что ты откажешься.

Я возмутилась:

— А почему этот твой влюбленный подсовывает доллары, а не обычные человеческие рубли?

— Ты много хочешь! Что он тебе, целую сетку с деньгами должен подкидывать? В конце концов, обменять можно где угодно, да и курс тут хороший. И вообще, — Света замерла, — ну, точно! Это влюбленный иностранец. Американец!

— Проживающий инкогнито в Южном лагере?

— Нет, конечно. Он снимает квартиру в поселке. А в тебя влюбился на рынке. Ты так выбираешь фрукты, что каждый влюбится! Или на пляже. В фиолетовом купальнике.

— А камни в нее кидал тоже американский миллионер? — вмешалась Настя.

— Нет, разумеется. Он кого-нибудь нанял.

Я уставилась на Свету во все глаза.

— Зачем? Из мести? За то, что я не стала тратить его доллары? Так откуда ему это знать!

— Да нет, ты не поняла.