Она отступила назад и посмотрела в его привлекательное лицо.

— О, мой бог, — сказала она. — Ты решил порвать со мной.

— Что? — Ее проницательность была для него сюрпризом. — Эй, послушай, детка. Я не имею никакого представления, о чем ты говоришь.

Его протест только усилил ее убежденность. Она была права, и они оба это знали. Многие женщины с более сильными механизмами отрицания, чем у Оливии, были не способны заметить предупредительные сигналы. Но не Оливия, только не она со своим чувствительным радаром и только не после двух предыдущих поражений, которые оставили ее истекать кровью. Она была как одна из тех собак, которые натренированы на электрическую ограду. Ей достаточно было обжечься два раза, и она научилась это понимать.

«Читос» и пиво сформировали холодный, неприятный комок в ее желудке. «Это не должно случиться снова», — думала она.

— Я совершенно не поняла тебя. Боже, какая идиотка. — Она еще на шаг отступила от него.

— Помедленней, — сказал он, и его рука, которая легла на ее руку, была такой нежной, что ей захотелось заплакать.

— Сделай это быстро, — огрызнулась она. — Словно срываешь пластырь. Покончи с этим быстро.

— Ты пришла к неверному заключению.

— В самом деле? — Она сложила руки на животе. «Не плачь, — сказала она себе, смаргивая слезы, которые вскипали под ее контактными линзами. — Оставь слезы до подходящего времени». — Ну хорошо. Как насчет того, чтобы рассказать мне, что ты намерен делать после того, как продашь эту квартиру?

Его взгляд бегал по сторонам, задерживаясь на потолке, который она поменяла в два часа дня сегодня пополудни. Это был еще один симптом мужчины в бегах. Он не хотел встречаться с ней взглядом.

— Кое-что случилось, когда я был в Лос-Анджелесе, — сообщил он ей, и, несмотря на то что ему, очевидно, было неловко перед ней, его лицо осветил энтузиазм. — Они хотят, чтобы я переехал туда, Лив.

Она задержала дыхание. Предполагалось, что он скажет: «Я сказал им, что не могу принять решения, пока не поговорю с тобой». Однако она уже знала. С сухой усмешкой, все еще не веря, она произнесла:

— Ты ответил им «да», не так ли?

Он этого не отрицал.

— Фирма собирается создать для меня новую позицию.

— Что, в резиденции для ослов?

— Оливия, я знаю, мы говорили о будущем вместе. Я не отрицаю этого. Ты можешь поехать со мной.

— И делать что?

— Это Лос-Анджелес. Ты можешь делать все, что захочешь.

«Выйти за тебя замуж? Иметь от тебя детей?» Она знала, что это не то, что он имел в виду.

— Вся моя жизнь, моя семья, мой дом, мой бизнес — все здесь, в Нью-Йорке. Я положила последние пять лет своей жизни на «Трансформэйшнз», — сказала она. — Я построила ее. Я не собираюсь просто уйти.

Она подумала о том, чтобы начать все заново. Компьютерная сеть, новые контакты, пиар, реклама самой себя на словах.

Эта мысль утомляла ее. Она наконец-то свела свои рабочие часы до мыслимых пределов, но у нее ушли на это годы. Начать все сначала в Лос-Анджелесе будет даже еще труднее. Здесь ее имя и связи открывали перед ней двери Манхэттена. «Этого не должно было случиться, — подумала она. — Не должно было».

— Скажи, что ты любишь меня, — бросила она ему вызов. — Скажи, что ты не можешь жить без меня. И именно это я имею в виду.

— Когда это ты превратилась в такую театральную деву?

— Знаешь что? — сказала она, отбрасывая волосы и расправляя плечи. — Если бы я достаточно сильно тебя любила, я бы поехала.