Пилигрим взгромоздился на высокий табурет возле стойки и осмотрелся, выискивая урода с карабахом на всю голову. Народу немного, но всё же чуть больше, чем в ресторане. Он достал самодельный бейджик с надписью «Пилигрим» и прицепил застёжку к нагрудному карману.

– И что это значит? – спросила барменша, сильно пожилая женщина лет под сорок. Большую грудь туго обтягивала белая рубашка с запонками на манжетах, ниже виднелась короткая чёрная юбка, обнажавшая ноги значительно выше колен. Ноги не доставляли.

– Прикалываюсь, – отозвался Пилигрим.

Он выпятил грудь и ещё раз прошелся взглядом по немногочисленным посетителям. Никто не реагировал. Пришлось временно ссутулиться и заказать банку холодного пива.

– А тебе уже исполнилось восемнадцать? – уточнила барменша.

Ясное дело, выделывается. Работники торговли безотказней проституток.

– Давно.

– Что-то незаметно.

– Я как взрослые женщины: при искусственном освещении выгляжу моложе, – объяснил Пилигрим.

Барменша поставила на стойку запотевшую от холода банку пива.

– Держи, искусственная женщина. Больше не проси, не получишь.

Пилигрим открыл банку и взглянул на часы. Козлина недомытый явно его зафейлил. Двадцать минут шестого, а стрелку забили на пять ровно. Может, Шизоид трётся в пробках?

Он отхлебнул пиво и зачерпнул из широкой тарелки на стойке горсть солёного арахиса. Если бы не Шизоид, он бы сейчас сидел в Интернете и искал там братьев по разуму, с которыми не скучно жить на свете. Но назад не попрёшь. Обещнулся братве в жэжэшке выложить читалово про сегодняшнюю битву народов. Если облажается – братва не простит. Хочешь не хочешь, придётся ждать знатока боевого макраме.

Народу прибывало. Некоторые из прибывших доставляли. Например, гламурная киса, оседлавшая табуретку рядом с Пилигримом. Киса была во вкусе брата Серёги – белокурая, худая, с большими коровьими глазами и декольте до пупка. Покосилась на Пилигрима без интереса, моментально определив фейлинг и подставку, заказала бокал сухого мартини с оливкой (кино, блин, насмотрелась!) и начала посасывать краешек бокала.

Пилигрим еще раз оглядел помещение. Выхватил намётанным взглядом расового киргиза, скорчившегося за столом возле стеночки, и сполз с табуретки. Перед уходом наклонился к соседке:

– Пардон, мадам, забейте стульчик. Вернусь буквально через минуту.

Киса сделала четырьмя наманикюренными пальчиками рефлекторное цапающее движение, что на литературном русском, очевидно, означало «чао, придурок». Пилигрим пересёк небольшое помещение и сел за стол киргиза. Тот и ухом не повёл, только слегка приподнял брови над узкими раскосыми глазами, что на киргизском литературном должно было означать крайнюю степень удивления.

– Я – Пилигрим, – заявил Пилигрим, тыча пальцем в бейджик.

– Я тоже люблю дефис как знак препинания, – отозвался расовый противник с прежней невозмутимостью.

Говорит чисто, без акцента. На вид – лет тридцать, но вообще кто их, узкоглазых, разберёт.

– Мне тут один чингизид стрелку забил. Хочу потолковать с ним, как православный с мусульманином.

– А я при чём?

– Ты вроде чингизид.

Расовый противник допил коньяк и промокнул губы салфеткой. Пилигрим быстро осмотрел его прикид: цивильный бренд и никаких тюбетеек. Какой-нибудь старший менеджер-планктоша в ожидании своей кисы.

– Во-первых, старшим надо говорить «вы», – начал чингизид осточертевший промоушн.