– Я не говорю, кто был прав, а кто не прав. Просто рассказываю историю своей семьи. Может, и сейчас мы не совсем понимаем, что происходит. Кто сегодня прав? Горбачев, который пытается что-то сделать, или Ельцин, который разрушает прежние устои и тоже пытается что-то сделать? Может, наступили другие времена и Советский Союз уже обречен? А может, они оба не правы? Я не знаю, что тебе подсказать. Я был у вас в Карабахе во время волнений. Там нас ненавидят и те и другие. Мы как живые мишени между двумя враждующими народами. Тогда зачем надо подставляться под пули? Пусть живут, как хотят, и сами устанавливают свои порядки.

– И пусть все окончательно разрушится? И это говорит генерал милиции?

– Это тебе говорит человек, который видит все последствия надвигающегося бардака. Теперь представь, что будет завтра, сразу после выборов президента России. Они потребуют создать свой республиканский КГБ, не подчиняющийся союзному. А потом армию. Российскую армию, не выполняющую распоряжений союзного руководства. Интересно, как они будут делить ядерные боезаряды?

– Это ты разминаешься перед встречей? – мрачно поинтересовался Сафаров.

– Это я тебя жалею. Трудная у тебя задача. И не обижайся. Я все-таки намного старше по возрасту, почти на десять лет. Иногда могу что-то подсказать. Если не сумеете отстоять свою точку зрения в милиции, готовьтесь к большим потрясениям. Помнишь, как российские депутаты приняли решение о том, что граждане России не должны принимать участие в боевых действиях за границами России? Это общий развал, Эльдар. Неминуемый и окончательный развал. И здесь есть только один выход. Либо вы наводите порядок, либо наступает всеобщий бардак, и от нашего прежнего государства остаются рожки и ножки. – Генерал посмотрел на часы и невесело усмехнулся. – Скоро приедут наши парламентеры. Ничего, я уже дал указание, чтобы их не пускали.

– Ты с ума сошел? – удивился Сафаров. – Как это – не пускали?

– Не всех, конечно. Посмотрим, что там будет, – уклонился от ответа Сергеев, – сейчас все равно пойдем к Шилову.

– Я все время хочу тебя спросить, – вспомнил Эльдар, – что там с банкиром? С этим Эпштейном, который узнал заранее про обмен денег и убил своего родственника, мужа сестры, чтобы замести следы?

– Ты забыл, что другая сестра была замужем за нашим заместителем министра внутренних дел Ванилиным, – мрачно напомнил Сергеев. – Отпустили, конечно. Дело развалилось еще на стадии следствия. Свидетелей нет, убийцу не нашли, только косвенные улики. И еще все время звонил Ванилин. Следователь прокуратуры мне честно признался, что он убежден в вине банкира, тем более что по банку прошли такие суммы. Но доказать убийство не удалось.

– А хищение? Там ведь был явный сговор, и они обменяли намного больше денег.

– Возбудили уголовное дело и сейчас проверяют. А Эпштейна пока выпустили.

– Это неправильно, – резко возразил Сафаров, – я сам позвоню в прокуратуру. Его нельзя было отпускать, он организовал убийство Вячеслава Томина.

– Даже не думай! Это сейчас называется «вмешательство партийных сотрудников в работу органов прокуратуры», – напомнил Сергеев.

– А Ванилину можно? – разозлился Эльдар.

Наступило молчание. После долгой паузы Сергеев не выдержал и недипломатично спросил:

– Это из-за его сестры?

Сестра убитого Томина была супругой посла Скороходова и знакомой Эльдара. Они познакомились при довольно странных обстоятельствах, когда она сбила его на своей машине. Не было никаких отношений, ничего, что можно бы назвать отношениями, и вместе с тем нечто доверительное, какая-то внутренняя духовная связь между ними возникла сразу.