– А синьора?

– А что синьора, она чувствует свою вину, говорят, это из-за нее у них детей нет. От него-то, по слухам, не одна барышня залетела. О разводе никогда речи не было, отношения у них прекрасные, о всяком случае внешне, а что уж там, внутри.. но они женаты уже лет тридцать, так что хотели бы – давно развелись.

– Так у него, выходит, есть дети?

– Говорят… – хозяйка кафе пожала плечами,– но я сама не знаю, чтобы кто-то оставил ребенка и чтобы синьор кого-то признал или поддерживал отношения. А может, это все сплетни.

– А он часто бывает в Спелло?

– Он, дорогая моя, не нашего круга. Уж сюда-то точно не заходит. Все наши важные люди или у старой графини собираются, которая вон там, за углом живет, или в дорогих ресторанах, тут им делать нечего.

– У графини Розати?

– Точно. Сейчас-то реже, только по большим праздникам, а раньше у графини постоянно такие приемы были! Уж мы полюбовались на бриллианты на сморщенных шеях и меха на этих старых каргах.

– А управляющую виллой, Лучану, знаете?

– Конечно, здесь ее родители выросли, а до этого их родители. Не повезло девке…

– Почему? Прекрасная работа. Почти хозяйка виллы.

– Работа то хорошая, – женщина вздохнула,– все тайны я тебе рассказала, вот ведь сплетница!– именно, что почти хозяйка. Говорили, что у нее был роман с синьором Риккардо. Правда или нет, не знаю, но она уезжала надолго, а вернулась с ребенком. Наверное, на что-то рассчитывала. Может, думала, что разведется он и женится на ней. Это в старые времена было невозможно, а сейчас кому нужны все эти их титулы. Может и женился бы. Но ребенок оказался не совсем нормальный.

– Больной?

– Нет, вроде и не больной, так-то вроде все нормально, но он весь в себе, ни с кем не дружит, никогда ни с кем не общается, даже не здоровается. Все время вниз смотрит, а заговоришь – сразу отворачивается. Нигде не учился, и школу-то не закончил толком, дома учили.

– Аутист может быть?

– Не помню, как это называется. Но не важно, главное, что такой наследник синьору Риккардо точно не нужен. Мы тут решили, что они тогда договорились, а может, он просто пожалел бедняжку. Лучана с сыном так и живет здесь на вилле, синьор редко приезжает, а синьора вообще много лет не была, понятно, не хочется ей смотреть на Лучану и ее сына. Вот Лучана и осталась здесь хозяйкой, хранит фамильные сокровища. Это от девчонок можно откупиться, а Лучану не скроешь.

Саша только открыла рот, но женщина махнула рукой:

– Заболталась я с тобой, и наговорила, чего не надо, иди уж.

Девушка положила на стойку деньги, и, уже уходя, поинтересовалась:

– А аббатство-то не синьору Риккардо принадлежит?

Женщина вздрогнула:

– Не напоминай к вечеру про эту нечисть. Ему, конечно, кому ж еще.

– Скоро всю нечисть оттуда выгонят. Там теперь монахи живут, скоро монастырь настоящий будет.

Женщина только пожала плечами:

– Мы-то знаем, что там нечисто, какие уж монахи, у нас туда даже днем никто н сунется – так он их и пустила туда! – и, схватив тряпку, ушла протирать столики.

– Кто не пустила? Синьора, ну скажите, о ком вы?

Женщина выпрямилась с тряпкой в руках: – ведьма конечно. Ведьмино дерево видела на горе? У нас тут говорят, что если сжечь ведьму на костре, то дух ее может вырваться и вселиться в плод орехового дерева. А когда плод созревает и падает, то в момент удара о землю орех раскалывается и ведьма освобождается. Аббатство то почему закрыли? Говорят, демоны вселились в монахов двести лет назад, монахи там оргии устраивали с деревенскими девчонками, черные мессы проводили.