– Так вот, – Саша вернулась к интересующей ее теме, – Лаура же переехала.

– Лаура переехала к матери, с остальными двумя детьми. Муж ее бил. Он живет там у вас, в Спелло, а Лаура забрала двух сыновей и вернулась в Беванью. Они еще маленькие, дочка была старшей.

– Сволочь какая, – возмутилась Саша, – с тремя детьми еще и бьет. А она ему детей рожает, о чем только думает.

– Так поэтому и бьет, – сказала Раффаэлла,– говорят девочка то не от него, гуляла Лаура с каким-то крутым мужиком. И забеременела. А Пьетро тоже с ней встречался, и сначала думал, что ребенок от него. Поженились. А тут слухи пошли всякие, да и родила раньше срока. В общем, так и не простил, вот и бил. А когда она к матери вернулась, приезжал сюда много раз, умолял вернуться, сыновья то у них общие, а девочки и нет теперь.

– Так может он девочку то…

– Не, полиция его б быстро расколола! Мы сначала так и подумали, его даже в участок забирали, это мать Лауры моей матери рассказывала, а та уж мне. Все боится, что я тоже от какого-нибудь крутого залечу, а он не женится. Это не Милан, тут у нас все строго. Да где ж его, этого крутого найдешь!

– А Лаура где нашла?

– Она летом подрабатывала где-то горничной, вот и нашла. А может, врут все и это дочь Пьетро. Ну, девчонка то пропала, и Пьетро теперь ездит, умоляет Лауру вернуться, теперь между ними никто не стоит.

Александре пора было возвращаться, скоро уходил ее автобус в Фолиньо, дальше был длительный перерыв в расписании, а в Беванье делать было больше нечего.

Она расплатилась с Раффаэллой, оставив щедрые чаевые, и побежала на остановку.

И снова, глядя в окно автобуса, девушка вздохнула и загрустила по Тоскане.

Ей очень не хватало мягкой линии холмов, особенного света, который не встретишь в других частей Италии и знаменитых тосканских туманов, но все же и Умбрия ей очень нравилась.

За окошком проносились кипарисы, небольшими группками выстроившиеся вдоль дорог. Но гораздо чаще здесь встречаются старые большие деревья, стеной закрывающие дорогу. Автобус нырял в эти дороги, скорее, аллеи, и они выводили то в поля, то в рощи, а то и фермерский домик вдруг промелькнет среди ветвей.

А еще оливы здесь восхитительно красивы, как будто усыпаны серебром под солнцем, среди серебряных деревьев ярко вспыхивают алые огоньки маков.

На вокзале в Фолиньо девушка взяла такси, следующий автобус ожидался лишь через час, а терять время не хотелось.

Вернувшись домой, Саша записала все, что узнала о семьях двух пропавших девочек. Вспоминая разговор с барменшей в любимом кафе, и сравнивая истории двух пропавших девочек, Саша была почти уверена, что знает, кто был их отцом. По крайней мере, кому молва отцовство приписывала. Но какое это имеет отношение к их пропаже и тем более к убийству Вероники, она не могла себе представить.

Вполне возможно, что Даниэла действительно подвернула ногу и упала с горы.

Это она осталась одна на полянке в лесу, на горе Суббазио, когда подружки вернулись домой за водой. Как говорили подружки, а Саша прочла их показания в папке с делом о пропаже Даниэлы, солнышко припекало, и хотелось пить, а Даниэла чувствовала себя прекрасно и сказала, что ей лень спускаться в город, а потом снова подниматься на гору. Подружек не было около получаса, и когда они вернулись, то поляна была пуста.

Даниэла могла передумать и пойти за ними или решила от скуки погулять вокруг, и оступилась, что бы там ни было, но больше девочку никто не видел, а с тех пор прошло уже два года.

Следующим утром Саша отправилась в Ассизи, где пропала третья девочка.

Город Святого Франциска привлекал ее задолго до поездки в Умбрию, а побывать там пока не удалось, Саша лишь любовалась им со стен Спелло, или по дороге в Перуджу.