— Боюсь, что так, — ответил Леон, усмехнувшись. — Может, целая стая пришлась бы тебе больше по вкусу, но смею тебя заверить, что и одного хватило с избытком!

— Мне нужна горячая вода, бинты, бренди и еще бутылка настойки на мать-и-мачехе, — обратилась Мариетта к Сесили, глаза у которой едва не вылезли из орбит. — И скорее, иначе может случиться заражение.

— Или любовь, — понизив голос, сказал Леону Рафаэль, поддерживая его на ступеньках лестницы, ведущей к спальне.

— Она проникла туда давно, как тебе хорошо известно.

Они улыбнулись друг другу — враждебность и ревность последних дней канули в забвение.

Герцог и Жанетта смотрели им вслед, потрясенные. Леон по-прежнему обнимал Мариетту, а она тем временем хозяйским тоном отдавала приказы Сесили, и в спальню Леона вошла вместе с ним как жена.

— Святая Мария! — прошептала Жанетта, до смерти напуганная происшествием с волком. — Что нам делать?

С этими словами она, подобрав юбки, поспешила подняться по лестнице следом за сыном и Мариеттой.

Красивое лицо герцога приобрело жесткое выражение. Он расстался с невестой Леона всего час назад, а где же, собственно, находился Леон? Он не поехал в Монпелье, как говорил, он носился по окрестностям с этой рыжей девчонкой, которая успела покорить сердце его сына Рафаэля.

Герцог повернулся и направился обратно в гостиную к своему бокалу с вином. Леон заслуживает истечь кровью до смерти за то, что он натворил. Он жестоко поступил с Элизой, с этим милым ангелом… Анри решил, что этого он не простит Леону никогда.

Рафаэль и Мариетта уже освободили Леона от оборванных куртки и рубашки, когда запыхавшаяся Жанетта вошла в комнату. Глянув на истерзанную грудь сына, она побледнела, и Рафаэлю показалось, что она вот-вот упадет в обморок.

— Прошу вас, присядьте в это кресло, мадам, — предложил он, поспешив подойти к матери и усаживая ее в кресло против ее воли. — Вам здесь делать нечего, Мариетта позаботится обо всем.

— Да.

Жанетта в оцепенении уставилась на картину, что висела перед ней на стене, но тут в комнату вошли Лили и Сесиль с горячей водой, бинтами, бренди и настойкой мать-и-мачехи — словом, со всем тем, что потребовала от них Мариетта. Теперь Жанетта пригляделась к выражению темных глаз Леона, который смотрел на лицо Мариетты, и невольно обратила внимание на то, с какой нежностью и осторожностью та омывает его раны. Леон поднял руку и погладил Мариетту по щеке, так, словно, кроме них двоих, никого в комнате не было.

У Жанетты даже голова заболела. Что произошло со вчерашнего дня, когда Леон едва обмолвился с Мариеттой парой слов? Почему Рафаэль, столь чувствительный в тех случаях, когда задевали его самолюбие, не проявляет никакого неудовольствия по поводу нескрываемой нежности между ее сыном и девушкой, на которой он собирался жениться? Это не просто нежность, поправила она себя, это любовь.

Раны были омыты, протерты бренди и обвязаны бинтами, смоченными в настое мать-и-мачехи. Леон выглядел не хуже, чем до схватки с волком. Более того, он выглядел лучше, чем в любой день после его возвращения домой. Теперь, когда Лили и Сесиль удалились, забрав с собой пустой таз и бутылки, рука Леона крепко сжимала руку Мариетты. Жанетта собралась с духом.

— Может, кто-нибудь соизволит сообщить мне, что происходит?

— С большим удовольствием, — отозвался Леон, не выпуская руку Мариетты из своей. — Мариетта станет моей женой.

Жанетта собрала все силы, чтобы уяснить для себя услышанное.

— Но как же Элиза… — только и смогла выговорить она.

— Я немедля отправлюсь в Лансер и сообщу ей о том, что свадьба отменяется.