И это не праздный философ, которого процесс мысли привлекает сам по себе. Это практический философ. Восемнадцати лет от роду, в феврале 1847 года, он пишет незаконченный отрывок «Правила жизни», который поражает ясностью и глубиной представления о назначении человека в мире.

«Деятельность человека, — пишет этот юноша, — проявляется в трех отношениях. 1) в отношении к Высшему существу, 2) в отношении к равным себе существам и 3) в отношении к самому себе. По этому разделению видов деятельности человека я и правила мои разделяю на три части. 1) Правила в отношении к Богу или — религиозные, 2) правила в отношении к людям или правила внешние и 3) правила в отношении к самому себе или — внутренние. Задача правил в отношении к Богу или религиозных есть а) определить: что есть Бог, Ь) что есть человек и с) какие могут быть отношения между Богом и человеком. — Правила внешние или в отношении к людям должны определить: а) правила в отношении к подчиненным, Ь) в отношении к равным и с) в отношении к начальникам. Правила в отношении к самому себе имеют задачею определить: как должно поступать а) при своем нравственном или религиозном образовании, Ь) при внешнем образовании и с) при физическом или телесном образовании».

Правила «внешние» (отношение к людям) и «внутренние» (отношение к себе) он прописывает с невероятной тщательностью, прибегая к каким-то одному ему понятным таблицам.

Он даже двигаться не мог бесконтрольно. «Стараться сделать на следующий день то же количество движений, как и накануне, если не больше». Это относилось к гимнастическим упражнениям. Толстой придает им очень важное значение. Например, упражнениям с гирями или даже с полотенцем: «Держа полотенце, провести руки над головою и за спиною».

Это касается и памяти. Память он тоже считает органом, который необходимо ежедневно тренировать: «Каждый день учить стихи на таком языке, который ты слабо знаешь…»

Это касается и чувств. Необходимо тренировать себя в любви к людям, «чтоб каждый день любовь твоя ко всему роду человеческому выражалась бы чем-нибудь». А с другой стороны, «старайся как можно больше находить людей, которых бы ты мог любить больше, чем всех ближних…».

И, наконец, это касается развития воли, «чтобы ничто внешнее, телесное или чувственное не имело влияния на направление твоей мысли, но чтобы мысль определяла сама себя». Толстой стремится к состоянию аскета, «чтобы никакая боль, как телесная, так и чувственная, не имела влияния на ум».

В марте 1851 года, проживая в Москве, он записывает себе в дневнике новое задание: «Составить журнал для слабостей (франклиновский)». Бенджамин (тогда говорили Вениамин) Франклин (1706–1790), американский просветитель и государственный деятель, один из авторов Декларации независимости и Конституции США, привлек внимание молодого Толстого не своими заслугами, а тем, что с юности старался сознательно формировать самого себя. Толстой узнал, что Франклин завел себе особую записную книжку, где отмечал, какие нравственные правила преступил за прошедший день.

«Франклиновская тетрадь» Толстого, которую он называл «франклиновскими таблицами», до нас не дошла. Но его дневник и отдельная тетрадь для «правил» позволяют примерно представить себе, что это были за «таблицы». По сути, Толстой породил в своем воображении «двойника», жестокого соглядатая, который терзал его бесконечными замечаниями не только о том, что он сделал, но и чего он не сделал в течение дня.

Вот запись от 7 марта: «Нынче. Утром долго не вставал, ужимался, как-то себя обманывал. Читал романы, когда было другое дело; говорил себе: “Надо же напиться кофею”, — как будто нельзя ничем заниматься, пока пьешь кофей.