|
Без сомнения, вечерами она с грустью вспоминала о предложении, которое сделал ей когда-то ее дорогой кузен Николай. Послушайся она его, никто не мог бы лишить ее теперь заботы о сиротах. Но и на этот раз, как всегда, смирилась и отошла в сторону. Было решено, что она поедет жить в Покровское к своей сестре Елизавете Александровне Ергольской, вдове другого Толстого. Расставание было мучительным. Маленькая Маша хотела убежать с тетушкой. Но вот туманным ноябрьским утром семья покинула Ясную Поляну, чтобы короткими переездами добраться до Казани. Мебель и крупные вещи были погружены на барки, которые спускаются по Оке к Волге. На других расположились многочисленные слуги: столяры, портные, шорники, сапожники, повара, конюхи, домашняя прислуга, горничные. Сами молодые хозяева отправились в путь по суше в дорожной карете. Иногда они останавливались на лесной опушке, купались в речке, собирали грибы, и этот веселый путь, смена впечатлений помогли Леве свыкнуться с мыслью, что тетушка Toinette далеко и он увидится с ней только в каникулы.
Через пятнадцать дней на горизонте показались церкви и минареты Казани.
Глава 4 Казань
В городе, построенном на холмах над равниной, которую весной заливали воды Волги и ее притока Казанки, не было ничего таинственного, кроме преданий. Среди полуразрушенных стен Кремля и перед остроконечной башней Сююмбеки вспоминались былые славные и жестокие дела, татарский квартал радовал глаз нагромождением обветшалых минаретов и пыльных лавчонок, фронтоны официальных зданий в новогреческом стиле смотрелись благородно, но надо всем витала отчаянная скука. Чтобы развеять монотонность провинциальной жизни, представители высшего общества устраивали бесконечные приемы. «В Казани, – писал современник, – холостяк мог не заботиться о собственном столе, так как существовало как минимум двадцать или тридцать домов, где собирались на обед без приглашения… Выпив после еды кофе и поболтав о том о сем, возвращались домой, чтобы немного вздремнуть… Вечером снова шли куда-нибудь – на раут, бал, которые всегда завершались лукулловым пиршеством….» Такую бурную и пустую жизнь вели Юшковы. Они приняли детей со сдержанной радостью, устроили, одели, представили своим знакомым и потеряли к ним всякий интерес. Тетя Пелагея была совсем не похожа на тетушку Aline и тетушку Toinette. Светская дама, не слишком хорошо образованная. У нее было доброе сердце, ветреная головка, детские обиды, желание веселиться и нравиться. «Она любила архиепископов, монастыри, вышивку золотом по канве, которую дарила церквям и монастырям, – вспоминала о ней Софья Андреевна Толстая. – Любила также хорошо поесть, со вкусом убрать свою комнату и много времени уделяла размышлениям о том, куда поставит, например, диван». Чтила традиции, а потому захотела, чтобы у каждого из детей Толстых был свой крепостной того же возраста. Это казалось ей восхитительным обычаем! Ее муж, Владимир Иванович Юшков, был человеком замечательным, легким, остроумным, ветреным. Блистал в салонах, играл немного на фортепьяно, обнимал за талию служанок и ничего так не боялся, как остаться наедине с супругой, вид которой его удручал, а болтовня раздражала. Он искренне любил своих племянников, но у него не было ни времени, ни желания заниматься их воспитанием. Маленькую Марию отправили в пансион, четверо братьев продолжали учиться, следуя выбранному пути. Николай, семнадцати лет, записался в Казанский университет, в 1843 году к нему присоединились Сергей и Дмитрий, поступившие на математическое отделение философского факультета. Лева решил, что станет дипломатом, а потому начал подготовку к поступлению на факультет восточных языков. Задача сразу показалась ему очень трудной, программа включала знание истории, географии, статистики, математики, русской литературы, логики, латыни, французского, немецкого, английского, представление об арабском и турецко-татарском языках. |
