Предавалась она и размышлениям о важных жизненных проблемах. Мария всегда любила составлять по-французски максимы, к которым обращалась в трудные минуты: «Il faut que les beaux mouvements de la jeunesse deviennent des principes dans l'âge mûr…» («Прекрасные побуждения юности должны становиться принципами в зрелые годы»), «On cherche tout hors de soi dans la première jeunesse (…), mais, peu а peu, tout nous renvoie au-dedans de nous-même…» («В ранней юности мы пытаемся найти все вне нас (…), но мало-помалу все возвращает нас в нас самих…»), «Souvent, on résisterait à ses propres passions, mais l'on est entraînée par celles des autres…» («Часто мы могли бы противостоять собственным страстям, но нас захватывают чужие…»).

Маленькому Николаю не было еще двух лет, когда 17 февраля 1826 года на свет появился второй сын – Сергей. На следующий год, 23 апреля – Дмитрий. Еще через год – четвертый наследник, о котором в церковной книге появляется запись: «1828 года, августа 28 дня сельца „Ясной Поляны“ у графа Николая Ильича Толстого родился сын Лев, крещен двадцать девятого числа священником Василием Можайским с дьяконом Архипом Ивановым, дьячком Александром Федоровым и пономарем Федором Григорьевым. При крещении восприемниками были: Белевского уезда помещик Семен Иванов Языков и графиня Пелагея Толстова».

Будучи уверенной в тридцать два года, что закончит свои дни старой девой, Мария Толстая никак не могла привыкнуть к счастью стать в тридцать восемь матерью четверых детей. Она любила их так, как никогда не любила отца, больше, чем мужа. Предоставив Toinette заботы о хозяйстве, полностью посвятила себя их воспитанию. Новорожденный Лев вызывал у нее нежность, но с особой страстью занималась она старшим, Николаем, «Коко». Мечтала сформировать у него исключительный характер, как когда-то ее отец пытался сделать это для нее самой. Каждый вечер записывала в журнал поведения его поступки и отмечала недостатки, изучала различные методики, чтобы исправить их. Больше всего боялась, чтобы у него не оказалось слишком чувствительное сердце. Когда ему было четыре года, укоряла, что плачет над рассказом о раненой птице или при виде драки между собаками. Хотела вырастить его смелым, каким и должен быть сын отца, доблестно служившего Отчизне. Чтобы вознаградить за успехи в чтении, мать выдавала ему билетики со словами поощрения: «Очень хорошо…», «Неплохо…», «Очень лениво вначале, но на следующей странице – хорошо…».

После некоторых разногласий между Марией, ее свекровью и Toinette установилось полное взаимопонимание. Из путешествия Мария писала: «Как Вы можете думать, милая Toinette, что я в состоянии забыть и не помнить о Вас, когда я в такой прекрасной компании? Вы хорошо знаете, что, когда я люблю, я не могу забыть сердцем тех, кто мне дорог…». И еще: «Ваши дружеские чувства по отношению ко мне и Ваша нежность к моему птенцу заставляют меня думать, что, говоря с Вами о нем, я доставляю Вам столько же радости, сколь и себе самой…» Ее сыновья росли красивыми и здоровыми, имение под управлением Николая стало приносить доход, будущее казалось полным счастья, тем более что в 1829 году княгиня поняла, что вновь беременна.