В недалеком прошлом многие из этих парней, призванных из глубинки, отслужив на лодках срочную, стали контрактниками. И тому были причины. В голодные девяностые работу найти в тех местах было немыслимо, а флот, хоть и стремительно нищавший, все-таки давал средства к существованию.

— Да, теперь снова можно служить, — глядя на молодых контрактников, философски изрек сидящий за угловым столиком пожилой усатый мичман, обращаясь к своему соседу. — И в море ходим, и деньги платят.

— Надолго ли? — хмыкнул тот, флегматично жуя отбивную. — Ходят слухи, что Никакой (так на флоте прозвали нового министра обороны) задумал очередное сокращение. Не верю я всем этим деятелям в Кремле.

— Так зачем тогда служишь? — недовольно прогудел усатый.

— По инерции, как многие. Куда мы на гражданке, в дворники? — буркнул сосед.

— И то правда, — нахмурился собеседник. — Ну да ладно, не будем загадывать, глядишь и пронесет.

После обеда многие из подводников, торопясь успеть перед заступлением на вахту, направились в корабельную курилку. Она находилась, в одном из кормовых отсеков и являлась самым популярным местом на крейсере. Рассчитанная на троих и упрятанная в герметичную камеру с тамбур-шлюзом и автономной вентиляцией, эта «душиловка», как называл ее некурящий помощник, в море эксплуатировалась нещадно.

И сейчас, в узком коридорчике перед ней, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу и торопя впереди стоящих, теснились несколько офицеров и мичманов. Вот отдраился клинкет входной двери, и из нее, вместе с крепким запахом никотина и блаженной улыбкой, появился очередной счастливец, провожаемый завистливыми взглядами коллег. В освободившийся тамбур-шлюз с веселым матерком тут же втиснулись двое из очереди, и дверь за ними с натугой захлопнулась.

— Давай еще один, — заныл кто-то из курильщиков. — Не успеем.

— Молчи салага! — шикнули на него. — Там и так уже рыл шесть. Некуда. И действительно, в заполненной клубами синеватого дыма каморке, почти вплотную прижавшись друг к другу, жадно предавались пороку шестеро курильщиков. Зудящая над их головами вентиляция едва справлялась с непосильной нагрузкой и с чмоканьем засасывала в фильтры густой до материальности воздух.

— Хорошо забирает, — затянувшись в очередной раз, пробормотал здоровенный мичман, своему соседу — щуплому лейтенанту.

— Ага, — прохрипел тот. — В самый раз.

В это время на переборке камеры рубиново вспыхнул глаз «каштана».

— Первой боевой смене собраться на инструктаж! — донесся из него голос вахтенного офицера.

Через минуту курилка опустела, и вентиляция заработала в обычном режиме.

По существующему правилу, инструктаж заступающей на вахту боевой смены проводился на средней палубе третьего отсека. Рассредоточившись вдоль центрального прохода по всей его длине, офицеры и мичмана внимательно слушали наставления своего вахтенного офицера, стоявшего перед строем. Им был командир ракетной боевой части, на флотском языке «БЧ-2», капитан 3-го ранга Гарик Данилович Корунский.

Родом из Одессы, весельчак и острослов, капитан 3-го ранга был любимцем экипажа и самым опытным вахтенным офицером на корабле. После автономки «каптри» светила военная академия, и он был в отличном расположении духа.

Для начала, ворочая по сторонам лобастой головой в сдвинутой на затылок черной пилотке, Корунский проинформировал подчиненных об особенностях плавания в данном районе, акцентировав внимание на предстоящем ночью прорыве натовской ПЛО. После этого поступили конкретные указания на период несения вахты.

— Задача ясна? — закончив инструктаж, Корунский обвел взглядом подводников.