– Спасать пришла? Надо же, какие у нас чуткие расчетчики.

– Вот еще. Я и так уже шла, да никак не могла из хохлов факс выжать.

– Ты, товарищ Уварова, так не говори больше. Нехорошо. Сопредельные товарищи по оружию на некорректное название «хохлы» могут обидеться.

– Как есть, так и говорю. Вчера у них на связи сидел нормальный боец-украинец – и всё мгновенно летало. А сегодня хохол заступил и тупит. Наверняка умышленно, из майдаунистых саботажников, хорёк упертый.

Земляков не спорил – прохладные ладошки суровой оперативницы второй категории легли на переводческую голову, мягко сжали виски, и это было так приятно, что…

– Ты почему на обед не ходил? – прошептала Иришка.

– Не хочется. Перед самолетом вообще вредно наедаться.

– Сколько еще до того самолета… И вообще я нервничать начинаю.

– Не стоит. Сама знаешь, там боев не было. Ну, практически не было.

Иришка молчала. Все она, конечно, знала. И об оперативной обстановке в районе предстоящих действий группы, и о проблемах с переброской комплекта стартовой аппаратуры. Впрочем, сложностей всегда хватает. Но очевидные сложности, они не очень большие сложности. Куда неприятнее сюрпризы…

* * *

Взлетели с «Чкаловского» на рассвете, и ровно через два часа «борт» благополучно сел в колыбели галицийской демократии. Моросил дождик, взлетное поле казалось болотом, и вообще настроение было поганым. Коллеги встречали – подтянутый капитан-украинец в камуфляже поздоровался и не замедлил сообщить, что возникли проблемы с принятием груза – таможня вопросы имеет. Коваленко кивал, расчетчики возмущались, младший сержант Земляков прогуливался под пахучим крылом Ан-12 и представлял, в какой сейчас ярости пребывает тов. Уварова – у Ирки насобиралась целая папка переговоров-согласований с придирчивыми мытнями-таможнями, все вроде бы уладили, и вот опять тормознули.

Впрочем, устаканилось – Коваленко сходил, покивал в кабинете начальника таможни – ощущение угрозы, веющей от немногословного гиганта, нервировало даже очень ушлых людей. Вообще, начальник Отдела в штатском производил сильное впечатление – появлялось в нем что-то ряженое, голливудское. Вполне мог бы в роли полковника КГБ отсняться: любителя играть Чайковского на балалайке и пытать юных либерально настроенных афроамериканок.

Размышляя об афроамериканках и Иришке, младший сержант догадался, что на аэродроме и в полете успел отдохнуть.

Наконец самолет начали разгружать, команда расчетчиков и старший лейтенант Нерода остались наблюдать и руководить, а Женька с начальством слушали оправдания украинского капитана. В принципе было известно, что у незалежных коллег из спецтехники и прочего интеллектуального вооружения имеется лишь пара компов, кабинет в Киеве да пустой ангар в Александровке. Что-то там случилось в их Войсковом Историко-Исследовательском Бюро пару лет назад: подразделение разогнали, кого-то под суд отдали, но потом реабилитировали, наградили, разжаловали, уволили, сдали в металлолом аппаратуру, заказали новую в России, но не смогли полностью оплатить… В общем-то, стране, планирующей по два майдана ежегодно, легкие технические неувязки вполне простительны. Симптомы Психи здесь разнообразны: есть острые очаговые, есть вялотекущие, томительно-бытового характера.

Далее в повестке дня значилась рекогносцировка, но армейский микроавтобус за группой не пришел. Опять же по смутным техпричинам. Загрузились в любезно предложенную украинскими офицерами личную «Рено Логан» – хозяин, капитан Марчук, сел за руль, крупногабаритный Коваленко устроился на «командирском» месте.