Она отвечает мне полуулыбкой, и мы вместе выходим на улицу. Тейлор уже уехала в своей мошонке на колесах, Гаррет тоже – у него занятия по фортепиано. Остальные толпятся тут же. Саймон и Брэм стоят рядом, кончики их пальцев соприкасаются, так что можно сказать, что они держатся за руки. Это максимум, который они позволяют себе на публике, поэтому выглядит очень сексуально.

Ник, наоборот, немедленно вешается на Эбби, обвивая ее руками так, что кажется, ему непременно нужно компенсировать тот час, что они провели по разные стороны стола в кафе. Как это типично. Полагаю, дальше нас ждет стандартный сценарий для влюбленных парочек, стоящих возле «Вафл Хаус». Может, нам с Норой начать целоваться? Просто чтобы не отставать от жизни.

Эбби выпутывается из объятий Ника и направляется ко мне.

– Очень красивый рисунок. – Она указывает на мой чехол для телефона. На нем принт с одним из моих манга артов – мне его подарила Анна на день рождения. – Это ведь ты нарисовала, да?

– Ага. Спасибо, Эбби, – сглатываю я.

Она вскидывает на меня взгляд, как будто я сбила ее с толку тем, что обратилась по имени. Это, видимо, потому, что мы почти не общаемся, если речь не касается проблем группы. Больше не общаемся.

Моргнув, она кивает.

– Мы вместе будем в университете Джорджии, да?

– Ну, он открыт всем и каждому.

– Верно. – Она смеется, но вдруг в ее взгляде мелькает тревога, беспокойство. – Я думала попросить тебя…

Кто то сигналит, мы оборачиваемся. Я немедленно узнаю машину Эбби – точнее, машину ее мамы, – но сегодня на месте водителя сидит парень с самыми потрясающими скулами, что я видела. Он высокий, темнокожий; похоже, ему около двадцати.

– Боже, мой брат вернулся! Но он же должен был приехать домой только к вечеру! – Эбби расплывается в широкой улыбке, легонько касается моей руки. – Ладно, поговорим попозже. Обсудим всё завтра.

Спустя секунду она уже целуется с Ником – на прощание. Я отворачиваюсь и щурюсь на солнце.

3

Я пишу маме; она отвечает, что заберет меня у «Вафл Хаус» по дороге домой. Через некоторое время со мной на бордюре остается только Брэм – все остальные разошлись.

Я улыбаюсь ему.

– Если ты ждешь, пока меня заберут, то это совершенно необязательно.

– Я и не жду. Мой отец сейчас в городе, он обещал заехать.

Родители Брэма в разводе, и мысль об этом греет мне душу. Не потому, что я стерва какая нибудь – надеюсь, у него все хорошо дома. Просто у большинства моих друзей образцово показательные семьи. Как в комедийных сериалах: живут в огромных домах, а на стене вдоль лестницы висят семейные портреты в рамочках. Мне, наверное, нравится, что я не единственная, кто этого лишен.

– Он приехал навестить тебя?

Брэм кивает.

– Они с мачехой и Калебом приехали на неделю. Поедем за мороженым сейчас.

– Поверить не могу, что Калеб уже дорос до мороженого. Когда он родился?

– Я тоже. В июне ему исполнится год.

– Обалдеть.

– Хочешь посмотреть? – улыбается Брэм. – У меня на экране блокировки стоит его фото.

Он передает мне телефон, и я включаю экран.

– О, какая милота.

На заставке у него селфи с Калебом: они прижимаются друг к другу щеками. Официально: это самое милое фото всех времен. Отец Брэма белый, его мачеха, похоже, тоже, потому что у Калеба кожа просто белоснежная. Почему то это удивляет меня каждый раз, когда я его вижу. Волос у него пока нет, зато карие глаза кажутся невероятно огромными. Но самое интересное – это их семейное сходство. Кожа у Брэма темная, лысины нет, и слюни он не пускает, но они с Калебом похожи, и это так странно.