Вчера – толстовка, сегодня – поездка до дома. Мироздание, кажется, пытается назначить его моим парнем, только все не так просто, пусть я иногда и ловлю себя на размышлениях о том, каково было бы с ним целоваться. Скорее всего, не так уж паршиво. К тому же он милый, и глаза у него ярко голубые. Принято считать, что спортсмены жутко сексуальны, но я не могу для себя решить, сексуален ли Гаррет.
Возможно.
Хотя сама мысль о такой объективации кажется мне отвратительной: неужели внешняя красота и приятные черты лица важнее всего остального? Мне иногда кажется, что кто то однажды проснулся и решил, что теперь все будут любить большеглазых хорошо сложенных людей с выдающимися скулами и мягкими губами, а мир с радостью согласился на такие условия.
Когда служебная дверь наконец открывается и занятые в мюзикле ученики постепенно высыпают в вестибюль, Гаррет ловит мою руку.
– Теперь угадай, что студенты университета Джорджии несут на экзаменах?
– Не знаю.
– Чушь.
– Ха ха.
– Но ты улыбнулась.
Я фыркаю и отвожу взгляд, пытаясь найти в толпе Спиров. Родители Ника тоже здесь – с ними беседует мама Эбби, пока ее отец и брат сосредоточенно смотрят в телефоны. Я никогда раньше не видела папу Эбби, но сразу узнаю его: все равно что увидеть ее саму, только в теле мужчины средних лет. У них одинаковые ресницы, одинаковое все. Это ужасно выбивает из колеи. Я отворачиваюсь и вижу маму.
Я имею в виду свою маму: на ней деловой костюм, и потому она кажется здесь чужой; не знала, что она собиралась прийти. Наверное, вошла через черный ход. От других родителей мама держится чуть в стороне, но ей всегда среди них неуютно, может быть потому, что она почти на десять лет младше большинства. Думаю, в глубине души она опасается их осуждения.
Завидев меня, она неловко машет, и я уже собираюсь подойти, но тут у меня на пути возникает Элис Спир.
– Лиа! Офигенные ботинки!
Я осматриваю свои ноги, пожимаю плечами, улыбаюсь и меняю тему:
– Ты надолго здесь?
– Нет, уже почти уехала. Отправляюсь завтра, по дороге заеду в Нью Джерси, подберу своего парня. – Она смотрит на часы. – Ну где же ты, Саймон?
– Он только что мне написал, они выходят, – отвечает Брэм.
Спустя пару минут Саймон, Ник и Эбби действительно появляются в вестибюле: в повседневной одежде, но все еще в гриме. Ник и Эбби даже не держатся за руки в этот раз, возможно потому, что Эбби крепко держит за руку Саймона, а Ник плетется позади них. К нему то и дело обращаются из толпы, и я вижу: его это смущает и заставляет испытывать неловкость. Ник Айзнер слишком мил для ведущего актера.
Саймон сразу замечает коробку и набрасывается на нас с вопросами:
– Это торт? Для меня?
Гаррет кивает и начинает открывать коробку, но Саймон, светясь, поворачивается к Брэму.
– Вообще то… – начинает тот, но Саймон целует его в щеку, не дожидаясь окончания.
– Чувак, это от меня вообще то! Меня поцелуешь? – вмешивается Гаррет.
Я бросаю на него взгляд.
– Ого.
– Ладно, Берк, готова ехать? – ухмыляется он и лезет в карман за ключами.
Я киваю на маму, и Гаррет явно расстраивается.
– Видимо, мне уже не нужно тебя отвозить.
– Похоже на то.
Он медлит, все еще сжимая ключи от машины, и молчит, как мне кажется, примерно час. Я прямо чувствую интерес, с которым изучает нас моя мама.
– В общем… – начинаю я.
– Да, точно. – Он прочищает горло. – Я хотел спросить, пойдешь ли ты завтра на игру.
– На игру?
– Ты видела, как мы играем?
Я киваю. Может показаться странным, но соккер – единственный вид спорта в Криквуде, за которым я слежу. |