– Да да, – отвечала Лиза, покорно кивая головой. Она не чувствовала себя сейчас героиней фильма, и поспешные виноватые реплики няни Лиды только усугубляли ее невеселое расположение духа.

Она перевела взгляд на синюю книжицу, брошенную на ковре в детской. Это был Уголовный кодекс, на который шустрая няня уже поставила две бутылочки со смесью. Впрочем, испорченная обложка не имела теперь никакого значения. Ведь когда Лиза решит вернуться к работе, пройдет не один год. Может, к тому времени ликвидируют преступность и ей придется подыскать себе другое занятие?

– …вот и не знаю, как там у них, у интеллигентов, принято, – доносился до нее голос няни. – Чувствую, попадем мы с Евой впросак. Ни говорить, ни вести себя, как ученые, не умеем. Лучше бы уж нашла себе ровню. Но верно ведь говорят, сердцу не прикажешь!

После первых ахов и вздохов внимание нянюшки сосредоточилось на материальном вопросе. Лида начала подробно перечислять приданое дочери, помня наизусть количество махровых полотенец, простыней, подушек, которые томились, дожидаясь своего часа, в недрах старого шифоньера. Она вспомнила про столовый сервиз на шесть персон, набор кастрюль, бокалов и даже хрусталь, оставшийся с советских времен. Капроновые занавески и тюль, шерстяной плед и роскошное шелковое стеганое покрывало должны были укрыть молодых от посторонних глаз, а также показать всяким там злопыхателям, что ее девочка не какая нибудь там бесприданница.

Елизавета, утомленная мерным звучанием нянюшкиной речи, впала в сонное оцепенение. Маша и Саша тоже клевали носом. Лида, понизив голос до шепота, продолжала какое то время подсчитывать предстоящие траты, но потом и сама уморилась. Переложив младенцев в кроватки, она взглянула на Лизу, уснувшую прямо в кресле качалке. Молодая хозяйка выглядела очень бледной и изможденной. Лида накрыла ей колени пледом и, тихо ступая, вышла из комнаты, притворив за собой дверь…

Глава 2

Ева трогала пальцами нежный шелк цвета топленого молока и ощущала себя словно во сне. Неужели это все происходит с ней?

– Будьте осторожны, – вывел ее из задумчивости мягкий женский голос. – На платье могут остаться следы. Это очень деликатная ткань. Наша последняя модель. Великолепное свадебное платье.

Девушка консультант смотрела на Еву без осуждения. Ей было понятно стремление покупательницы не только рассмотреть товар, но и ощутить его кончиками пальцев. Она осторожно взяла в руки плечики и жестом фокусника мгновенно расстелила его на стеклянном столике.

– Нравится? – спросила она, и Ева медленно кивнула головой.

Она уже представила, как мягкая ткань послушно обнимет ее фигуру, повторяя все изгибы тела. Глубокое декольте выгодно обрисует грудь. Модель была лишена драпировки спереди и подходила лишь девушкам с подтянутым животом и стройными бедрами. Хорошо, что у Евы с этим был полный порядок. Ей не придется рядиться в кринолины, чтобы скрыть от гостей лишние килограммы. Препятствием могли стать разве что веснушки, золотом осыпавшие ее спину и грудь. Помнится, в детстве Ева считала себя конопатой уродиной и тайком пыталась свести отметины солнца со своей кожи. Правда, безуспешно. А Артем назвал ее веснушки пикантными и заявил, что они придают ей чертовскую сексуальность. Его мнение было для нее важнее всего, но на свадьбу она все таки наденет длинные, до локтя перчатки и набросит на плечи вуаль.

– Может, вы хотите взглянуть еще на одну новинку? Замечательное платье с незабудками на корсаже, – предложила ей продавщица.

Почему бы и нет? Незабудки на корсаже не помешают ни одной невесте. Ева кивнула головой, чувствуя, как ее губы раздвигаются в улыбке.