Из всех личностей, известных светской истории, она, вероятно, является единственной абсолютно чуждой своекорыстия. Ни в одном ее слове или поступке мы не находим и следов эгоистических стремлений. Когда она спасла своего бесприютного короля и возложила на его голову корону, ей были предложены награды и почести; но она все их отвергла и ничего не захотела принять. Все, чего она просила для себя, — если будет угодно королю, — это дозволения вернуться в свою деревню и снова пасти овец, вернуться в объятия матери и по-прежнему ей помогать. Вот все, о чем мечтал этот неиспорченный успехом вождь победоносного войска, соратник принцев, кумир восхищенного и благодарного народа.

Дела, свершенные Жанной д'Арк, могут быть причислены к величайшим в истории подвигам, если учесть условия, в каких она действовала, препятствия, какие ей встретились, и средства, какими она располагала. Цезарь завоевал немало земель, но с ним были испытанные и бесстрашные римские ветераны, да и сам он был опытным воином. Наполеон сметал на своем пути лучшие армии Европы, но и он был опытен в военном деле и начал свои походы с войском патриотов, воспламененных и вдохновленных новым, чудотворным дыханием Свободы, которым дохнула на них Революция; с пылкими юношами, жадно постигавшими великолепную науку войны, а не со старыми, разбитыми, отчаявшимися солдатами, уцелевшими от нескончаемых поражений. А Жанна д'Арк, ребенок по годам, невежественная, неграмотная деревенская девочка, никому не известная, без всяких связей, застала свою великую страну в оковах, беспомощно простертую под пятой чужеземца; казна была пуста, солдаты разбежались, умы оцепенели, отвага угасла в сердцах за долгие годы чужеземного ига и междоусобной борьбы, король был запуган, покорился своей участи и готовился бежать за рубеж. Жанна возложила руки на этот труп нации — и он воскрес, поднялся и последовал за ней. Она повела французов от победы к победе, она повернула ход Столетней войны, нанесла смертельный удар английскому могуществу и погибла, заслуженно нося звание ОСВОБОДИТЕЛЬНИЦЫ ФРАНЦИИ, которое принадлежит ей и поныне.

И вместо награды французский король, которого она возвела на трон, безучастно смотрел, как французские попы схватили благородную девушку самое невинное, самое прекрасное и удивительное создание, когда-либо являвшееся в мир, — и сожгли ее живою на костре.

Сьер Луи де Конт своим внучатным племянникам и племянницам

Сейчас у нас 1492 год; мне восемьдесят два года. То, что я вам расскажу, я видел своими глазами в детстве и юности.

Во всех песнях, рассказах и хрониках о Жанне д'Арк, которые вы и весь свет поете, читаете и изучаете по книгам благодаря новому искусству книгопечатания, упомянуто мое имя — имя Луи де Конта. Я был ее пажом и секретарем, я был с ней от начала до конца.

Мы с ней выросли в одной деревне. Когда мы были детьми, я каждый день играл с ней, как вы играете с вашими сверстниками. Теперь, когда мы поняли все ее величие, когда ее имя гремит по всему миру, мои слова могут показаться странными. Это все равно как если бы грошовая свечка сказала о вечном солнце, сияющем в небесах: «Мы с ним дружили, когда еще оба были свечками». И все же это правда. Я был товарищем ее игр, а потом сражался, рядом с нею. Я до сих пор ясно сохранил в памяти ее милую маленькую фигурку: пригнувшись к шее коня, она ведет в бой французские войска; волосы ее развеваются на ветру; серебряные доспехи мелькают в самой гуще боя, скрываясь по временам за разметавшимися конскими гривами, поднятыми мечами, пышными султанами на шлемах и заслонами из щитов.

Я был с нею до конца. В тот черный день, который лег вечным позором на ее убийц — на французских попов, продавшихся англичанам, — и на Францию, ничего не сделавшую для ее спасения, моя рука была последней, которую она пожала.

С тех пор прошли годы и десятки лет; теперь, когда образ необыкновенной девушки — яркого метеора, пролетевшего по небу Франции, чтобы угаснуть в дыму костра, — отступает все дальше и дальше в глубь прошлого, становясь все более таинственным, волнующим и чудесным я наконец постиг вполне, что это было самое благородное подвижничество, которое когда-либо было на земле, кроме только Одного.