– Я бы прибег к обману, поговорив с ними, но я недостаточно бегло говорю на языке Господов, чтобы одурачить их, – размышлял вслух Кикаха. – Могла бы попробовать и ты, но женский голос они тоже не примут. Пусть себе мигает. Но меня беспокоит одно обстоятельство: у Колокольников есть какое‑нибудь средство выследить этот аэролет?

– Только если мы будем несколько минут передавать сообщение, – уверенно сказала она, – или аэролет окажется в поле зрения. Это моя машина, и я оборудовала её некоторыми защитными устройствами, но их немного.

– Да, но они могут черпать устройства из четырех дворцов, – возразил он. – Вольфа, твоего, Нимстоула и Джудубры. Они могут привезти из них устройства и снарядить свои аэролеты.

Анана указала, что если они это сделали, то не снарядили ими этот аэролет. Она зевнула и приготовилась вздремнуть. Кикаха заорал, что она проспала уже двенадцать часов и ей следует пошевеливать своей прекрасной задницей. Если они хотят выжить, им лучше включиться в работу, поторапливаться и так далее, со множеством болеё грубых выражений и переходами на личность.

Она признала, что он прав. Это удивило его, но не сняло настороженности. Она села в кресло пилота, пристегнула ремни безопасности и сообщила, что готова.

Машина заскользила параллельно к поверхности горы, а затем направилась к краю уровня, держась в нескольких футах над неровной поверхностью местности. Ей потребовалось два часа, чтобы выбраться с хребта, и к тому времени они оказались на кромке монолита, на котором покоился Индейский уровень.

Каменный утес почти вертикально уходил на высоту болеё тридцати километров.

У его подножья находился Океанос, который был не океаном, а морем, имевшим форму кольца, опоясывающего монолит и нигде не достигавшего больше трехсот миль в ширину.

По другую сторону Океаноса находилась полностью видимая с этой высоты полоса суши, тянувшаяся вокруг этой планеты.

Полоса на самом деле достигала пятидесяти миль в поперечнике, но отсюда, с края монолита, она выглядела тонкой, как нить. На её сравнительно гладкой, заросшей лесом поверхности жили человеческие существа, получеловеческие создания и сказочные звери. Многие из них были продуктами биолаборатории Джадавина, обязанными ему своим долголетием и немеркнувшей юностью. Там обитали водяные и русалки, козлоногие и козлорогие сатиры, фавны, маленькие кентавры и другие создания, сделанные Джадавином похожими на существа из древнегреческой мифологии. Полоса являлась своего рода Раем, Садом с добавлением множества инопланетных и иновселенных черт.

По другую сторону полосы Сада находился край дна этого мира.

Кикаха несколько раз бывал там, как он выражался, «на каникулах», а однажды был загнан туда ужасными гворлами, хотевшими убить его из‑за Рога Шамбаримена. Он заглянул через край и почувствовал волнение и страх.

Зеленая бездна внизу, под планетой, и ничего, кроме зеленого неба и ощущения, что он будет падать вечно, если потеряет опору.

Кикаха рассказал об этом Анане и заметил:

– Мы могли бы спрятаться там надолго. Это великолепное место – никаких войн, никаких кровопролитий, помимо расквашенного иногда носа. Оно предназначено для чувственных удовольствий, и никакого интеллектуализма, и оно становится утомительным через несколько недель, если не хочешь стать алкоголиком или наркоманом. Но Колокольники в конечном итоге доберутся и туда, а к тому времени они могут стать намного сильнее.

– Можешь быть в этом уверен, – подтвердила Анана. – Они начали изготавливать новых Колокольников. Я полагаю, что в одном из дворцов есть пригодное для этого оборудование. В моем‑то нет, но…

– У Вольфа есть, – ответил он. – Даже и так Колокольнику потребуется десять лет, чтобы стать достаточно зрелым и образованным, чтобы занять свое место в обществе Колокольников, верно? Между тем, их численность ограничивается первоначальными пятьюдесятью.