Юрий Бурносов. Лифт
Лифт — это большая фанерная коробка, которая ездит вверх-вниз, а тащит ее специальный стальной трос. Говорят, что этот принцип придумали еще в Древнем Египте. И верно, в Древнем Египте придумали много разного дерьма, которое потом либо пронесли через века, либо забыли. Одно очевидно: лифт — порождение черных сил. Потому что никто, например, не знает, что в нем находится внутри в то время, когда пустой лифт едет между этажами. Вы можете привести аналогию со шкафом. Но все не так, нет. Шкаф — это коробка из ДСП, а в ней висят ваши шмотки. Лифт — не то. Лифт большую часть времени пуст. Или не пуст? И откуда и куда он идет? И что внутри, когда там нет вас? Недаром, наверное, в правилах пользования лифтом запрещено пускать туда маленьких детей без сопровождения родителей. Не просто так это все, будьте уверены. Не просто так. «При входе в кабину с ребенком — взрослые люди должны входить первыми, при выходе — ребенка необходимо пропустить вперед». Правильно, потому что ребенок может остаться один в лифте, если двери вдруг закроются. Никогда ведь не знаешь, что на уме у лифта. А когда ребенок останется в кабине — что с ним случится? И кто там может появиться в отсутствие взрослых? И еще: «При перевозке на лифте ребенка с коляской необходимо ребенка взять на руки. При перевозке в лифте собак их необходимо держать за ошейник или на руках». Собаки — они чуют. Они вообще не любят ездить в лифте, как и кошки. Делают это только вместе с нами, и — с большой неохотой. Дети, кошки и собаки — все, кто не утратил природный нюх на скрытое зло.
1 Я нажал оплавленную кнопку вызова и постоял, слушая поскрипывание в шахте и читая сопутствующие надписи: «Рэп это кал», «Король и Шут», «Лера из 108-й квартиры, я тебя люблю». Лера из сто восьмой квартиры была редкая малолетняя гопница, она яростно дразнила всех соседей с балкона: «Соседка — дура!», «Дядька с пятого этажа — козел!», потому что ее папа был правозащитник и постоянный кандидат в постоянные депутаты. Их, как убогих, никто не трогал, никто на них по-настоящему не обижался. Они еще и питались раздельно… Что взять с людей? Я думал про дуру Леру, когда двери лифта отворились и изнутри спросили: – А доедем? – Доедем, — уверенно сказал я и шагнул внутрь, под желтый свет замызганной пластиковой лампы. – Шесть человек, — предостерег кто-то. — Застрянем. – Ребенок! Тут ребенок! – А он что, не весит ничего, ребенок? – А вы молчите! В лифте и в самом деле в нарушение всех правил ехали шестеро. Я, мужик с рукой в гипсе, его жена (или сожительница, или сестра, или теща — хрен их разберет, по возрасту непонятно), еще мужик весьма опасного вида, с синими от татуировок руками, маленький пацан-школьник лет двенадцати и раввин. В любом другом случае я бы удивился, но раввин и в самом деле жил в нашем доме на пятом этаже — купил некогда две смежные квартиры, отгородив вход в свои пенаты. Когда у меня произошел обрыв на телефоне — именно на уровне раввина, на отгороженной территории, телефонные мужики долго не могли застать его дома, а потом с трудом добились разрешения войти. Получая из моих рук мзду за труды, старший телефонный мужик заметил, ничтоже сумняшеся: – Провод-то тебе жиды перегрызли! Я промолчал, хотя думал примерно так же. И вот теперь раввин стоял в кабинке, весь в черном, с пейсами, в широкополой шляпе, с какими-то полотенцами, свисающими по бокам… Его присутствие придавало происходящему оттенок идиотизма, хотя, если бы на его месте был обычный православный поп, к примеру, вряд ли этого идиотизма получилось бы меньше. |
