Появился тот самый церемониймейстер, которого ждали. Он представился Куликовым Сергеем Николаевичем.

— Все ваши люди на месте? — спросил Трифонов.

— Нет, не все.

— Кого же не достает?

— Официанта Сухошвили, швейцара Меладзе и гардеробщика Ахвледиани. Остальные все здесь.

Трифонов взглянул на генерала.

— А ваш охранник, Дмитрий Иваныч, часом, не грузин был?

— Нет, русский. Цветков. Артем Цветков.

К Трифонову подошел Куприянов и склонился к его уху.

— Ники нигде нет. Фирма подарила ей машину. Белый «ягуар». Ее тоже нет.

Трифонов кивнул.

— Я так и думал. Ладно, будем тянуть время.

— Зачем?

— Она вернется. Непременно. А потом все встанет на свои места.

Повернувшись к публике, следователь сказал:

— Дело, на первый взгляд выглядит банальным. Опять мы видели перед собой «чеченский»… извините, грузинский след. Мне очень хотят навязать эту версию. Конечно, мы объявим розыск и все как полагается, но результатов не достигнем. Как я понимаю, российская сторона официально не несет ответственности за ожерелье. Однако меры мы примем. Но если учесть уровень подготовки ограбления и исполнительского мастерства, то должен вас огорчить, господин Пуартье. Официанты, гардеробщики и швейцары с грузинскими фамилиями всего лишь марионетки в опытных руках кукловода. Их поимка ничего не даст, если мы найдем их живыми. Все стрелки сходятся на таинственной фигуре управделами из мэрии, тоже грузина, господина Згуриди. Вот его-то мы никогда не найдем. Он не вернется из Грузии. Если он вообще туда уезжал, а не лежит на дне Финского залива с якорем на шее. Однако у меня есть основание предполагать, что история может кончиться совершенно неожиданно. Не так, как думаете вы, господин Пуартье.

Народ ничего не понимал и переглядывался: похоже, следователь еще не протрезвел, а уже светало.

* * *

Белый «ягуар» въехал на территорию усадьбы. Казалось, ничего не изменилось с момента отъезда. Автомобили гостей стояли на своих местах, бал продолжался, и рассвет не разогнал гостей.

Ника поставила машину на то же место.

Они еще долго целовались, и Артем ощущал на щеках ее слезы.

— Ну все, дорогая. Тебе пора возвращаться к своему жениху. Ничего не поделаешь, так распорядилась судьба. Я буду помнить тебя весь остаток своей жизни.

— Я тебя тоже никогда не забуду. Знай, Артем, мое сердце принадлежит тебе.

— Ну, иди. Я еще немного посижу в машине.

— Ты можешь ею воспользоваться. Здесь опасно. Ключи я оставлю в зажигании. На ней тебя не догонят. Она уже дважды спасала нас за сегодняшнюю ночь.

— Не волнуйся. Я знаю лазейки. Все будет хорошо. — Через год приеду в Ниццу погреться на солнышке и дам тебе знать. Если захочешь, сможешь меня увидеть, а нет, так мне хватит и того, что я смогу на тебя посмотреть. Впереди у нас долгая жизнь, все еще может измениться.

— Пытаешься меня успокоить? — Ника вытерла слезы и вышла из машины.

Он дождался, пока девушка скроется за углом здания, а потом вышел сам.

Таинственная тишина. Что она скрывала в себе?

Окно оставалось открытым, веревка висела, едва касаясь земли. По всем расчетам охранник давно уже должен был прийти в себя и поднять шум. Так это или нет, на решение Артема ничто не могло повлиять. Если ему устроили капкан, значит, он захлопнется.