Наверху он подождал Арлен и с любовью коснулся ее плеча. Деревья заканчивались, и справа, дальше по склону, был виден особняк. Впереди за кустами пригнулись Сол и Эрика.

Даже на расстоянии ста ярдов Дрю увидел полдюжины вооруженных охранников перед особняком. Их внимание было обращено на въезд в поместье. Там стояло девять машин различных марок. Из особняка вышел мужчина в синем спортивном костюме и резко остановился, испугавшись того, что увидел. По гравиевой дороге, поднимая пыль, к особняку приближался грузовик.

Прошлым вечером Хэлловэй так разнервничался из-за неминуемой отправки снаряжения ливийцам, что решил рискнуть и навестить жену и детей в безопасном доме в Китченере. Если в Ливии еще три часа утра, в Торонто девять вечера, плюс время, требуемое на перегрузку товара с “Медузы” на ливийский сухогруз, и время, которое необходимо сухогрузу, чтобы вернуться в свой порт. Хэлловэй не ждал известий о передаче товара раньше следующего утра.

Разделяя опасения Розенберга о том, что “Ночь и Туман”, возможно, узнали о товаре, он молился за успех операции, хоть и не был религиозен. Враг знает о них столько, что вполне вероятно, ему известно о “Медузе”. Но Хэлловэй не предупредил ливийцев о возможной утечке информации. Уверенный в максимальном наказании за то, что дал согласие на отправку скомпрометированного груза, он решил не сообщать об этом клиентам и жил надеждой, что все пройдет благополучно.

Эту надежду он высказал в тосте за ужином. Подняв бокал, он фальшиво улыбнулся жене и детям:

— Я знаю, вас смущает то, что происходит. Последние несколько месяцев были напряженными. Я бы хотел, чтобы вы были дома. Вас нервируют телохранители. Но международная финансовая деятельность иногда создает врагов. Я надеюсь, что скоро мы увидим конец этого кризиса. Пока меня радуют ваши терпение и понимание, — и отпил из бокала и тихо предложил другой тост — за “Медузу” и успешное завершение сделки на сто миллионов долларов.

Он отметил — было ровно девять вечера — время передачи товара в Средиземном море. В столовую вошел телохранитель и вручил ему телеграмму.

Хэлловэй вскрыл конверт. Ему пришлось несколько раз перечитать телеграмму, прежде чем он осознал написанное.

“Все проблемы решены. Твой отец в безопасности. Возвращаем его завтра. Три часа дня по вашему времени. В твоем особняке. Сосулька. Сет”.

Хэлловэй глубоко и облегченно вздохнул. Впервые за несколько месяцев он почувствовал уверенность и свободу. Правда, удивляло то, что Сосулька и Сет послали телеграмму, а не позвонили, и почему они послали ее сюда, а не в особняк. Но после того, как он позвонил в особняк и телохранитель сказал, что и туда тоже пришла телеграмма, Хэлловэй успокоил себя тем, что Сосулька и Сет постарались связаться с ним в двух местах, где предполагали застать. Они могли посчитать, что телефонный разговор по какой-то причине опасен для них. Хэлловэй предупредил охранников в поместье, чтобы они ждали завтра прибытия компании.

— Ваш дедушка возвращается домой, — сказал Хэлловэй своим детям.

Радостно улыбаясь жене, он забыл об обычном воздержании в употреблении алкоголя и налил себе второй бокал вина.

К полудню следующего дня он так разнервничался, что не мог усидеть на месте. Под защитой телохранителя он выехал в поместье. Машина уже подъехала, он радостно подбежал к ней.

Но вместо отца из нее вышел Розенберг.

Хэлловэй удивленно замер на месте:

— Что ты здесь делаешь?

— Твоя телеграмма.

— Телеграмма?

— Ты не посылал?

— Бог ты мой, нет!

— Но стоит твоя фамилия, — Розенберг достал телеграмму из кармана.

Хэлловэй вырвал ее у него из рук. Сердце его сжалось, когда он читал: “Телефону доверять нельзя.