— Честно?

— Даю слово. Может, я и манипулировал тобой, Ромул, но я никогда тебе не лгал. Скажи мне еще что-нибудь.

— Те люди, которые носили перстни… — Ромул колебался. — Те, кого я убил…

— Да?

— Думаю, они были священниками.

«СТОЛКНОВЕНИЕ»

Хотя было только девять шестнадцать утра и кошерный ресторан еще не открыл свои двери для посетителей, в банкетном зале за столом сидели восемь пожилых мужчин. Зал обычно снимали для банкетов, вечеров и свадеб, но в данный момент это был не праздник. Память о смерти и отчаянии отражалась на лицах собравшихся, хотя торжественность не исключала мрачной удовлетворенности, с которой мужчины поднимали бокалы и пили вино.

Их звали Абрахам, Даниэль, Эфраим, Йозеф, Яков, Мойша, Натан и Симон. Каждому было чуть меньше или чуть больше семидесяти лет, и у каждого на руке — татуировка.

— Все организовано? — спросил Эфраим. Он оглядел своих товарищей. Они закивали.

— Все механизмы на местах, — сказал Натан. — Остается только запустить их. Через неделю мы увидим конец.

— Слава Богу, — облегченно вздохнул Абрахам.

— Да, справедливость наконец восторжествует, — сказал Яков.

— Но наша роль в достижении этой цели еще не выполнена, — отозвался Абрахам. — То, что мы сделали, впечатляет, но теперь мы должны пойти дальше.

— То, что мы делаем, необходимо, — возразил Мойша.

— После стольких лет — какой в этом смысл?

— Неважно, сколько прошло лет. Если справедливость была нужна тогда, она нужна и сейчас, — настойчиво сказал Симон. — Или ты сомневаешься, что она вообще нужна?

— Ты настаиваешь на пассивности и всепрощении? — спросил Яков.

— Пассивность? Конечно, нет. Пассивность может привести к вымиранию, — он выдержал паузу. — Но прощение — добродетель. Иногда справедливость это просто слово, которое используют, чтобы скрыть уродство мести. Избранный Богом народ должен защищать себя, но останемся ли мы Его избранными, если нами будут двигать низкие побуждения?

— Если ты не одобряешь то, что мы делаем, почему ты с нами? — спросил Яков.

— Нет, — сказал Йозеф. — Абрахам прав, что начал этот разговор. Если мы действуем без уверенности в своей моральной правоте, мы можем опуститься.

— Да, признаюсь, я ненавижу, — сказал Эфраим. — Даже сейчас я вижу трупы моих родителей, братьев, сестры. Все, чего я жажду, — наказание.

— У меня не меньше причин для ненависти, чем у тебя, — сказал Абрахам. — Но я отвергаю эмоции. Только продуктивные чувства чего-то стоят.

— Мы уважаем твою позицию, — сказал Эфраим. — Но каждый из нас может делать одно и то же дело по разным причинам, позволь мне задать тебе два простых вопроса.

Абрахам ждал.

— Не думаешь ли ты, что те, кто извлек для себя выгоду благодаря нашим страданиям, может продолжать пользоваться этим во благо себе?

— Нет, это несправедливо.

— Я тоже так думаю. Не думаешь ли ты, что можно позволить грехам отцов повториться в их детях?

— Нет. Нельзя допустить, чтобы зло процветало. Его семена должны быть уничтожены до того, как они проросли и стали воспроизводить себя.