День, а точнее, вечер выступления пришел неожиданно быстро, это произошло буквально на следующий день после зачисления Маши на работу в варьете. Утром Маша переехала на новое место жительства, которое по комфорту ничем не отличалось от прежнего, разве что до моря было идти гораздо дальше и соседкой по комнате стала танцовщица Фира (сценический псевдоним Фрида). Себе псевдоним Маша так и не придумала, администратор Василий Иванович сделал это за нее, назвав ее Марго.

— Ну почему Марго?! — возмутилась Маша. — Мне кажется, это имя для этого не подходит! Марго — это ведь Маргарита! Кощунственно по отношению к главной героине романа Михаила Булгакова!

— У вас имена начинаются на одну и ту же букву. Потом, поздно его менять — афиши уже напечатаны! — Логика у Василия Ивановича была железная и непробиваемая. — Не забудь — вечером выступаешь!

— Как, сегодня вечером?! Ведь договаривались, что я три дня буду учиться у Фиры. Я ведь еще ничего не умею!

— А тут и учиться ничему не надо — фигура у тебя потрясающая! Нос только подкачал. Виляй себе жопой и тряси цицьками.

Тут Маша еле удержалась, чтобы не вкатить оплеуху наглому администратору. Но удержалась — разбитый «опель» контролировал ее эмоции. Молча развернулась и пошла к своей наставнице — Фире. Та, как могла, ее успокоила, пообещав на пляж не идти, а всецело посвятить себя ее подготовке.

— Главное, когда в первый раз выходишь на помост, преодолеть в себе психологический барьер, — учила Фира. — Не ставь между собой и зрителями незримую стенку — вот это «я», а вот это «они». Наоборот, я и они — это все участники одного шоу. Разница между нами только в том, что они за это платят, а мы получаем деньги.

Маша вспомнила, как в увиденном ею шоу Фира-Фрида ловко раздела парня, подшутила над ним, и улыбнулась. «Возможно, Фира права. Зрители — такие же участники шоу, только они находятся за помостом. Надо этим лишь правильно воспользоваться. Они развлекаются, следя за движениями выступающего, а выступающий развлекается, следя за их реакцией на свое выступление», — успокоила себя Маша.

Чем меньше времени оставалось до вечера, а значит, до предстоящего выступления в ресторане, тем тревожнее становилось у нее на душе. Что может быть хуже ожидания чего-либо, когда мысленно балансируешь, пребываешь в неуверенности — правильно ли ты поступаешь? Больше всего Маша боялась во время выступления быть осмеянной.

На ватных ногах Маша зашла в гримерную, комнату площадью метров двадцать, что было явно недостаточно для количества людей, разместившихся здесь. Гримерная была общая, мужчины и женщины переодевались, не обращая внимания друг на друга, как будто внезапно стали бесполыми. От обилия тел в комнате было жарко, душно и очень шумно от множества разговоров, шуток, претензий по любому поводу. Машин слух выхватывал из общей какофонии обрывки фраз: «Кто слямзил мою губную помаду… Инка, у тебя спина облазит… Марат вчера нажрался, как свинья, поэтому сегодня такой молчаливый… Кто взял мое розовое полотенце — верни, и я все прощу… Мила, ты — дура, тебе пора проявить свой характер перед той сволочью, с которой делишь постель!»

Толстуха Настя, заметив Машу, приглашающе махнула рукой, и, так как уже закончила свои приготовления, заключавшиеся в том, чтобы максимально обнажить свои телеса, освободила ей место. Направляясь к выходу, она гордо светила громадными ягодицами со следами пролежней, трясла жировыми складками на теле и ногах-тумбах. Маша с тоской подумала, что выступает она в таком же наряде, как у толстух-пародисток. Несмотря на нарастающий внутренний дискомфорт, она переоделась в блестящие открытые плавки и лифчик, надела пояс с чулками, сверху накинула белую блузу и коричневую юбку.