Маша и Фира жили в маленькой узкой темной комнате, во времянке. В ней помещались две кровати, разделенные небольшой, видавшей виды тумбочкой, в случае необходимости служившая столом. Шкафа для одежды не было, и их одежда была развешана на крючках, а так как их не хватало, то в помощь им в стенку были забиты несколько гвоздей. Кухня, душ и уборная были общими, кроме девушек ими пользовались еще полтора десятка отдыхающих. Словом, обычный южный вариант недорогого жилья. Вскоре Фира вернулась и включила электрочайник.

— Эти козлы решили, что я проститутка! — Маша со злостью выдохнула эту фразу.

— Ты, я знаю, ездила на индивидуальное выступление. Что там произошло?! — словно не расслышав, спросила Фира.

— Я же тебе говорю — они приняли меня за проститутку! А Степана, этот козел директор послал только для видимости. Он и пальцем не пошевелил, чтобы меня защитить!

— Чайник закипел. Тебе чаю черного или зеленого?

— Любого! Я с этим козлом директором еще разберусь!

— Понимаешь, Машуня, этот случай — скорее исключение, чем правило. Я несколько раз выезжала на индивидуальные выступления, и предложения там поступали разные, но все зависело от меня: принять их или отклонить. Тебя там изнасиловали?

— Только попробовали бы! — воинственно заявила Машка и в общих чертах рассказала о событиях ночи.

— Ну, ты и молодец! Так просто спрыгнула с яхты в море — и адью? — восхитилась Фира. — И не побоялась плыть в темноте, одна? Сколько же ты проплыла до берега?

— Примерно километра три-четыре, — скромно ответила Маша. — Может больше — не знаю.

— Вот здорово! Я бы так не смогла. Держусь на воде, но чтобы так далеко… Ты настоящий герой! — продолжала восторгаться Фира.

— Не герой, а героиня, — поправила ее Маша. — Я представительница женского пола.

— Знаешь, Машуня, если в тебе есть еще силы, то у меня припасена бутылка настоящего массандровского муската. Давай выпьем за нас, женщин, а за козлов мужиков пить не будем — у них только то и на уме, что у нас между ног.

Фира вытащила из-под кровати сумку, а из нее бутылку с медалями на этикетке, быстро ее откупорила и разлила вино по стаканам, ибо ничего другого у них не было.

— Давай выпьем за то, чтобы мы никогда больше в жизни не плакали от мужиков, — предложила Фира первый тост, задав направленность их беседе.

Когда в бутылке оставалось меньше половины, Маша вспомнила Кирилла.

— Представляешь, я из-за него ночами не спала, извелась, стихотворения разные сочиняла, а он на первое свидание пришел без цветов, затянул в какую-то паршивую квартиру, где по-быстрому трахнул, и побежал к своей жене. Одним словом, козел!

Так, слово за слово, они осушили до дна бутылку, продолжая на всякие лады склонять ненавистную сильную половину человечества. Усталость, пережитый стресс, а также выпитое вино ввели Машу в состояние прострации — она еще не спала, но уже слабо воспринимала окружающую действительность. Не имея сил больше ни на что, она, как была в сценическом восточном костюме, так и откинулась на кровать. Фира присела рядом и стала освобождать Машу от одежды, ласково поглаживая ее тело и что-то тихо мурлыча. Все это было очень приятно и будило воспоминания детства: так ее мама укладывала «спатки».

«Как хорошо быть ребенком, — лениво подумала Маша, — когда все проблемы можно переложить на родителей».

Фира наклонилась к ней и прикоснулась губами к волосам, при этом глубоко вдохнув их запах. Затем, слегка касаясь губами, прошлась по шее, вызывая этим легкое возбуждение.