Она назвала имя и Тамзен, чьи чувства заволокло волнами наркотика, а сердце преисполнилось облегчением и сладким предчувствием избавления, солгала и сказала, что помнит. Все шестеро пошли за женщиной, пересекли площадь и приблизились к странному дому за высокими воротами. Вокруг имения раскинулся красивый, хорошо освещенный сад. Где-то позади усадьбы слышался шум реки Белая Лошадь.

— Садитесь, мои маленькие. Кто хочет смыть уличную грязь? Кому нужно на горшочек? — теперь комнаты были уже в полумраке, яркие огни погасли. Глаза женщины успокаивали, как снотворный порошок бессонной ночью. Они расселись на резных стульях среди шелковых драпировок, выпили то, что она им предложила и начали хихикать. Фрайн пошла умыться, ее сестра и Тамзен вскоре последовали за ней. Когда они вернулись, мальчиков нигде не было видно. Тамзен как раз собиралась спросить о них, но тут женщина предложила фрукты, и вопрос, готовый сорваться с языка, как-то сам собою отпал, словно их и вовсе тут никогда не было — уж больно хорош был кррф, который женщина разделила с ними. Тамзен казалось, что она вот-вот вспомнит, о чем хотела спросить, если только и вправду она что-то забыла…

— Клянусь четырьмя ртами бога, Крит, я все-таки не возьму в толк, почему ты отпустил тех двоих. И Нико… А?

— Не спрашивай меня, Стратон! Что за причины у него были, я не знаю. Один из них вроде сражался в отряде Победителей, революционеров, которые хотели отвоевать Стену Чародеев у магов нисибиси. Если этот Вис и правда был среди них, стало быть, он для нисибиси вне закона, а значит может быть полезен. Вот поэтому мы его и отпустили — оказали ему услугу. Посмотрим — может, он придет к нам, сослужит нам службу в свое время. Что касается другого — ты видел, Ишад написала ему вольную. Мы подсунули ей раба, а она отпустила его. Если мы хотим ее использовать… Думаю, она все же поможет нам отыскать Джабала — а она знает, где он скрывается — и освобождение раба является сигналом. Она советует нам поднять ставки, а мы должны уважать ее желания.

— Но это… то, что мы пришли сюда сами? Ты знаешь, что она способна сделать с мужчиной…

— А может, это как раз то, что нам нужно. Может нас на том свете заждались. Не знаю. Одно я знаю точно: нельзя оставлять это дело армии. Им ничего не стоит поймать для нас «ястреба», но после того, как он побывает у них в руках, от него уже мало что останется для допроса. Армия истребляет их поодиночке, а мы виноваты. И еще… — Крит спешился и стянул с коня связанного пленника, который всю дорогу висел поперек седла, как кусок сырого мяса. Тот тяжело шмякнулся на землю. — …связной из армейской разведки сказал нам, что в армии полагают, будто пасынки боятся этой женщины,

— Всякий, у кого есть хоть капля здравого смысла, будет ее бояться, — Стратон протер глаза, тоже спешился и, как только его ноги коснулись земли, взял арбалет наизготовку.

— Они не это имеют в виду. Ты же знаешь, для них, что член Священного Союза, что простой наемник — все едино. Они всех нас считают содомитами и презирают за это.

— Плевать. Пусть лучше меня презирают живого, чем уважают мертвого, — Стратон зажмурился, стараясь разогнать туман перед глазами. Весьма примечательным был тот факт, что Критиас сам принимает участие в акции — как правило в его обязанности входило руководство операциями.