— Не нужно стали, покажи набор дротиков с железными наконечниками, когда освободишься.

— Я сам отберу. Может сейчас их и проверим? Испытаем, у кого рука тверже, если вы вызовете на соревнование…

— Не торопись, Марк. Возвращайся к своей работе. Я тут поброжу пока, огляжусь.

Он подошел к Нико, делая вид, что любуется новым арбалетом пасынка, и почувствовал на себе его взгляд из-под прикрытых век; глаза Нико, обычно ясные, сегодня были слегка затуманены, подстать подбородку, чуть прикрытому первой пробивающейся бородкой.

— Ну, как дела, Нико? К тебе вернулся маат?

— Не совсем, — ответил молодой боец, взводя рычагом до упора пружину и выпуская стрелу, которая, просвистев, вонзилась в самый центр мишени. — Вас Крит послал? У меня все отлично, командир. Он слишком много хлопочет. Она у нас на крючке, хотя на первый взгляд это незаметно. Нам нужно только время… она подозрительна, хочет, чтобы мы доказали свою преданность. Должен ли я сделать это во что бы то ни стало?

— Я могу дать вам срок только до конца следующей недели. Будь благоразумен, я тебе доверяю. Решай сам, чего она заслуживает и на что способна. Если Критиас будет задавать вопросы, можешь сказать, что действуешь по моему приказу.

— Скажу с удовольствием. Меня не нужно нянчить, но у него в голове это никак не укладывается.

— А как Джанни?

— Ему трудно притворяться, что он… тот, за кого мы себя выдаем. Парни уговаривают его вернуться в казармы, забыть прошлое и взяться за прежнюю службу. Но мы выдержим. Он уже вполне взрослый мужчина.

Ореховые глаза Нико быстро ощупывали стоявших в стороне товарищей: кто наблюдал за ними, кто напускал равнодушный вид, напряженно прислушиваясь к их разговору. Он выпустил вторую стрелу, третью и мягко заметил, что ему нужно пойти посмотреть мишень. Темпус посторонился, услышал команду офицера «не стрелять», понаблюдал, как Нико вытаскивает из мишени пучок стрел.

Если этот не сможет одолеть ведьму, значит ее не сможет одолеть никто.

С радостным чувством он покинул лавку и у выхода увидел Джихан, свою правую руку и надежнейшего партнера. Она поджидала его верхом на другой тресской лошади. Сверхчеловеческая красота и сила Джихан казалось освещала обшарпанные фасады улицы Оружейников, словно под облупившейся фальшивой позолотой проступал слой настоящего золота.

Одной из причин отчуждения пасынков от своего командира была его связь с этой чуждой «женщиной», и только один Нико знал, что она, была дочерью той силы, что породила всех соперничающих ботов и даже сам принцип божественности; холод, исходивший от ее кожи, оттеснял полуденную жару, как ветер со снежных вершин.

— Живи долго, Темпус, — голос у нее был густой, как эль и он понял, что умирает от жажды. Как раз за углом, в одном квартале вверх по улице Золота находились Парк Обещание Рая и «Держи пиво», заведение, которое в Восточных кварталах считалось первоклассным, если среди илсигов можно было выделить какие-то классы. Он предложил ей пообедать там. Она была рада — все удовольствия смертных были ей в новинку; само пребывание во плоти казалось ей захватывающим приключением. Новичок в этой жизни, Джихан с Жадностью ловила все ее проявления. В его жизни она играла особую роль, ее любовные игры были грубы и жестоки, тело — крепче, чем у его тресских лошадей, поэтому он не боялся навлечь череду несчастий на любовницу — она сама была порождением первичного насилия.

В «Держи пиво» их ждал отличный прием. В уединенном кабинете они говорили об отсутствии бога и о последствиях этого обстоятельства; прислуживал им сам хозяин, добродушный малый, благодарный людям Темпуса за то, что те не трогали его дочерей, когда колдовской ветер наполнял улицы.