- Мне казалось, что ликеиды как раз изменяют внешний мир.

- Да потому что не вытравить так сразу двадцать веков истории! Вот они и мечутся… по сути своей они восточники: медитируют, углубляются в себя, становятся все более и более равнодушными к людям. А сознанию своему западному внушают, что якобы их цель - помогать человечеству. Кстати, это один из лучших приемов сделать человека равнодушным: пусть он любит не отдельного человека, не жену, не брата, а все человечество…

- Кажется, я понимаю, - сказала Лена, - И тогда Ликей - это временное явление.

- Я тоже так думаю, - согласился Алексей, - Культ Ликея просто еще не доведен до своего логического завершения… Ой, кажется, Митек просыпается!

- Пошли в палату, - Лена поднялась первой.

Алексей вышел из больницы, рассеянно улыбаясь. Мягкий голос Лены еще звучал в ушах. Они помолились вместе на прощание. Алексей очень любил молиться вместе с Леной. Первое время стеснялся, помнится… смешно. Сексом заниматься не стыдно, а этим… Впрочем, молитва - это действительно самое интимное, самое тайное, что только может быть у человека. Об этом даже на психологических обследованиях из Алексея ничего не могли вытянуть. Но уже давно он научился молиться вместе с Леной, и теперь это было ежедневно, и было замечательно… Алексей все время помнил: там где двое или трое собраны во имя Мое, там и Я среди них. Так оно и было, он чувствовал это.

Алексей сел за руль, тронул "Хонду" с места. Так, вначале к маме… в смысле, к Марии Петровне. К теще. Надо все-таки забрать детей. У бабушки им хорошо, но это не дело - пусть дома ночуют, пока есть возможность.

Мария Петровна жила в одном квартале от Храма апостолов Петра и Павла. Алексей взбежал по старенькой широкой лестнице, позвонил. Открыл Борька.

- О, пап, привет! А мы играем в привидения.

- Вроде еще не темно, в привидения-то играть, - сказал Алексей. Мария Петровна выглянула из комнаты.

- Алешенька… Заходи. Покушаешь? Только подожди немножко, я поставила картошку.

- Нет, мам, - отказался Алексей, - Мне домой надо. У меня сегодня девушка придет, занятия по Катехизису. Ребята, собирайтесь! - крикнул он.

Девчонки показались из спальни, завернутые в одну простыню, с хохочущими, перемазанными чем-то рожицами.

- Ну вот, - сказала Мария Петровна, - а зачем я столько картошки начистила? Ну ладно… сделаю начинку, и завтра опять пирожков напеку. Ну-ка, Анька, это что такое! Иди мыться сейчас же!

- Маша, идите мыться, - строго сказал Алексей. Дочери, что-то бурча, двинулись в сторону ванной.

- Что там с Митей? - спросила Мария Петровна. Алексей коротко рассказал. Теща кивнула.

- Ну ладно, обойдется, не в первый раз.

Наконец дети были вымыты, одеты и собраны. Мария Петровна вышла их проводить.

- Значит, завтра мне опять придется к вам их подкинуть, - сказал Алексей слегка виновато. Мария Петровна махнула рукой.

- Ну что ты, будто они мне чужие… Ведь внуки же свои.

- Вам не тяжело? - спросил Алексей. Здоровье Марии Петровны в последние два года, после смерти мужа, оставляло желать лучшего.

- Я как огурчик, - сказала теща, - Видишь - цвету и пахну.

Алексей подумал, что может быть, ей неприятно остаться на вечер совсем одной. Но словно прочитав его мысли, теща сказала:

- Но хорошо, что сегодня ты их забираешь. Меня Люба из восьмой квартиры просила сегодня к ней зайти. У нее годовщина смерти мужа… Она совсем одна, знаешь. Уже пожилой человек все-таки… Посидим с ней, две бабки, выпьем, языками почешем.