|
Винсент уставился на меня: – Что вы хотите этим сказать? – Крови маловато. Я видел людей, получивших рваные раны и истекших кровью. Так вот в таких случаях крови просто чертова уймища... – Я спохватился. – Прошу прощения за язык. Отец Винсент перекрестился. – Но почему тогда тело его нашли именно там? Я пожал плечами: – С ним расправился профессионал. Посмотрите на порезы. Видите, как ровно? Должно быть, он был без сознания или его опоили. Трудно удерживать человека неподвижным, поднося к его лицу нож. Отец Винсент прижал руку к желудку. – Ох... – В общем, у вас на руках труп, найденный где-то посреди улицы, и на шее его, можно сказать, табличка висит: «Добро пожаловать в Чикаго». Или кто-то неописуемо туп, или кто-то старался направить вас сюда. Это профессиональное убийство. Кто-то хотел подбросить вам этот труп как подсказку. – Но кто мог проделать такое? – Вот это хорошо бы выяснить. У вас нет фотографий этих двух женщин получше? Он покачал головой: – Нет. И их ни разу не арестовывали. В досье только те, что я вам дал. – Значит, в своем деле они мастаки. – Я взял фотографии в руки. К ним крепились канцелярскими скрепками листки бумаги с кое-какими данными: официальными адресами, известными знакомыми – ничего особенно полезного. – Мгновенных результатов не обещаю. – Серьезные дела редко делаются мгновенно. Что вы хотели бы от меня еще? – Аванс, – сказал я. – Тысячи пока хватит. И еще мне нужно описание пропавшего артефакта – чем подробнее, тем лучше. Отец Винсент понимающе кивнул и достал из кармана пачку банкнот, стянутых стальным зажимом. Он отсчитал десять портретов Бенджамина Франклина и протянул мне. – Артефакт представляет собой прямоугольный кусок льняной ткани размером четырнадцать футов и три дюйма на три фута и семь дюймов, ручного тканья. На ткани имеется ряд пятен и... Я поднял руку, хмурясь. – Погодите-ка. Откуда, вы сказали, украдена эта вещь? – Из собора Святого Иоанна Крестителя, – ответил отец Винсент. – В северной Италии, – сказал я. Он кивнул. – В Турине, говоря точнее, – сказал я. Он снова кивнул с непроницаемым выражением лица. – То есть... кто-то украл чер... извините, Туринскую Плащаницу? – выдохнул я. – Да. Я откинулся на спинку стула, тупо глядя на фотографии. Это меняло дело. Еще как меняло. Плащаница. Предположительно погребальный саван, в который Иосиф Аримафейский обернул тело Иисуса после снятия с Креста. Креста с большой «К». Ткань эта предположительно оборачивала тело Христа, когда он воскрес, и на ней отпечатались его образ, его кровь. – Уау, – сказал я. – Вам много известно о Плащанице, мистер Дрезден? – Ну, не слишком. Погребальный саван Христа. В семидесятых ее подвергали куче анализов, и ни один не смог достоверно опровергнуть это. Несколько лет назад она едва не сгорела при пожаре в соборе. Ходят легенды, будто она обладает целительной силой и будто ее до сих пор охраняет пара ангелов. Ну, рассказывают многое – всего не упомнить. Отец Винсент положил руки на стол и наклонился ко мне. – Мистер Дрезден. Плащаница – едва ли не самая ценная реликвия Церкви. Это могущественный символ Веры, в котором множество людей видит святыню. Он важен также в политическом отношении. Риму совершенно необходимо, чтобы его вернули Церкви и сделали это как можно быстрее. Несколько мгновений я молча смотрел на него, пытаясь сформулировать вопрос по возможности корректнее. |
