|
Но я и не агностик. Так, беспартийный. Теологическая Швейцария – вот моя позиция. – Семантика, – буркнул Саня. – Я не понимаю вашей позиции. Я тоже сделал глубокий вдох, унимая рвущееся из меня не совсем пристойное хихиканье. – Саня, вся моя позиция заключается в том, что я плохо понимаю, кем надо быть, чтобы с учетом того, что вы видели, продолжать утверждать, будто вы до сих пор не уверены в существовании Бога. – А вот и не обязательно, – заявил он, задрав подбородок. – Может, я просто сошел с ума, и все это – галлюцинации. Вот тут уже я заржал. Я был бы рад удержаться, но не получалось. Я слишком устал и слишком много пережил за этот день, чтобы сдерживаться. Я ржал, как жеребец, а Саня сидел на своей раскладушке, мрачно смотрел на меня и баюкал свою раненую руку. Наконец в дверях возник Широ с подносом сандвичей и разных изысканных плодов. Он сощурился из-под очков на Саню, потом на меня и сказал что-то Сане – наверное, по-русски. Молодой рыцарь насупился еще сильнее, но кивнул, поднялся и, захватив с подноса пару сандвичей, вышел. Широ подождал, пока дверь за ним закроется, а потом поставил поднос на журнальный столик. При виде сандвичей мой желудок почти обезумел. У меня такое бывает – от усталости в сочетании со страхом. Широ приглашающе махнул рукой в сторону подноса и подвинул к столику пару складных стульев. Я сел и ухватил первый подвернувшийся под руку сандвич. Сыр и индейка. Райское наслаждение. Старый рыцарь тоже выбрал себе сандвич и принялся за еду, похоже, с не меньшим аппетитом. Некоторое время мы жевали молча. – Саня делился с вами своей верой, – сказал он наконец. Уголки губ снова невольно поползли вверх. – Угу. Широ довольно фыркнул: – Саня хороший человек. – Я только не могу взять в толк, почему его завербовали в рыцари Креста. Широ помолчал немного, жуя и глядя на меня сквозь очки. – Люди видят лица, – сказал он. – Видят кожу. Флаги. Членские списки. Досье. – Он откусил еще большой кусок и прожевал. – Бог видит сердца. – Ну, если вы так говорите... – кивнул я. Он не ответил. Только дождавшись, когда я разделаюсь с сандвичем, Широ заговорил снова. – Вы ищете Плащаницу. – Это строго конфиденциально, – сказал я. – Ну, если вы так говорите... – отозвался он моими же словами, и морщинки у уголков его глаз сделались глубже. – Почему? – Что – почему? – Почему вы ищете ее? – Если бы я ее искал... я ведь не сказал, что ищу ее, – так вот если бы я ее искал, так потому, что меня наняли искать ее. – Это ваша работа, – сказал он. – Угу. – Вы делаете это за деньги, – продолжал он. – Угу. – Гм... – Он поправил очки мизинцем. – Значит, вы любите деньги, мистер Дрезден? Я взял с подноса бумажную салфетку и вытер губы. – Одно время я считал, что да, люблю. Но теперь понимаю, что это простая зависимость. Широ неожиданно громко расхохотался и встал со стула. – Сандвичи ничего? – Супер. Спустя несколько минут вернулся Майкл; лицо его оставалось озабоченным. Часов в комнате я не нашел, но время наверняка было далеко за полночь. Я решил, что, доведись мне звонить Черити Карпентер в такой час, я бы тоже нервничал по поводу этого разговора. Когда дело касалось безопасности мужа, она превращалась в разъяренную тигрицу – особенно если слышала, что не обошлось без моего присутствия. |
