И, наконец, последний вариант заключался в том, что это он сам убил Мэри-Джейн.

* * *

Увидев Ларк, Натан не смог сдержать усмешки. День был теплый. Даже больше, чем теплый, и она, одетая в шорты и майку без рукавов и в белые кроссовки, сидела на траве. Ее пропитанные солнцем волосы волновались, точно поле спелой пшеницы, — для него это было настолько необыкновенно, что Натану показалось мало только видеть это и сразу захотелось запустить в них пальцы и смотреть, как волосы струятся сквозь них.

Ларк не почувствовала его приближения и, только когда тень упала на страницу ее блокнота, подняла голову.

С усталым вздохом Сенатра опустился с ней рядом в тени клена и вытянул ноги. Штанина его брезентового комбинезона была надорвана, и сквозь дыру светило острое голое колено. Он снял кепку, повесил ее на сучок и ладонью убрал волосы со лба. Под комбинезон он в этот раз надел выцветшую футболку, которая не скрывала его мощную мускулатуру. На этот раз он был чисто выбрит, и на его лицо было приятно посмотреть.

Она тут же вспомнила о том, что говорил ей Адам Трент, и насторожилась.

— Видите, у коров между рогами чубчики? — сказал он, указывая рукой на стадо.

Она пригляделась. Действительно, на лбу ближайшей коровы, над самыми глазами, виднелся завиток волос.

— Вот по этому самому хохолку можно определить темперамент коровы, — сказал он.

— Только не надо меня дурачить, — фыркнула Ларк.

Сейчас он ей расскажет, что видел кролика с рогами или еще какое-нибудь диво.

— Это чистая правда, — сказал он и кивнул, видимо, для подтверждения своих слов. — Чем выше этот хохолок, тем животное более возбудимо.

— А что вы скажете вон про ту корову. — Она показала ему, какую именно она имеет в виду. — У нее вообще нет никакого хохолка.

— Эта? — ответил он, ничуть не смутившись. — Эта смирная, как ягненок.

— Я не такая дура, чтобы верить в ваши сказки, — сказала Ларк.

Он пожал плечами:

— В городе теперь весело, все рассказывают друг другу, что вы сантиметром меряете быкам яйца.

— Мне неинтересно знать, что они там говорят, — ответила она и сразу уткнулась в свой блокнот.

— Ну, так и какие выводы? “Господи, ну неужели нельзя поговорить на какую-нибудь другую тему?” — с досадой подумала Ларк.

— Я имею в виду, что вы выяснили — мои коровы удовлетворены или нет?

Поразительно! Он что, пришел над ней издеваться?

— Послушайте, мистер Сенатра, — начала она, решив наконец поставить его на место.

— Зовите меня Натан или лучше просто Нат, — лениво предложил он.

— Так вот, я понимаю, что вы считаете блистательной шуткой то, что вы только что сказали, но проблема гуманного обращения с животными не кажется мне такой уж забавной. Я установила наблюдение за пятью фермами, и только на вашей животные постоянно находятся под открытым небом, не имея хотя бы даже временного укрытия. Знаете, мне трудно оставаться только лишь беспристрастным наблюдателем. А что, если вдруг польет дождь, наступят холода? Куда подевалась его вальяжность?! Он выпрямился и заговорил холодно и резко:

— Сразу видать, что там, откуда вы к нам свалились на голову, вы просто обсмотрелись телевизора. Я не настолько темен, чтобы позволять поучать себя девицам, чьи мысли витают бог знает где!

Вот оно — всего одно ее слово, и он уже взбесился.

— Почему ваши конторские теоретики не следят за теми, кто не кормит свою скотину в холода, кто не поит ее и не укрывает от солнца в жару, кто не зовет ветеринара, когда животные болеют? То есть за теми, кто действительно плохо обращается со своим скотом?

Он грубо вырвал у нее из рук карандаш и блокнот и начал что-то рисовать, яростно нажимая на карандаш.