Ехать домой Куликову не хотелось, и он отправился на тренировку по карате. Этим видом спорта он занимался уже лет пять и достиг в нем определенного уровня мастерства. Тем вечером он бился в спарринге в состоянии полного исступления. То ему казалось, что перед ним Якунин, то сама Сукурова. В конце концов, Сэнсэй Петрович вынужден был остановить спарринг, а Куликов – принести извинения своему партнеру за неспортивное поведение.

Дома, лежа в постели, он долго не мог заснуть. Куликов вновь и вновь возвращался к ситуации. Обманывала ли она его, что ушла от Якунина? Он ведь не заставлял ее силой садиться в свою машину! Нет, она села туда по собственной воле, к этому отвратительному типу, который ко всему прочему еще и бьет ее. В его сознании начинали всплывать самые яркие и грязные картины их соития. В его ушах стояли ее стоны страсти, которыми она теперь одаривала другого. Тяжелая ревность душила его. И вдруг ему показалось, что он различил желанный образ Сукуровой, отразившийся в зеркале спальни. Куликов в тревоге посмотрел на спящую рядом Ларису. Потом перевел взгляд на зеркало. Но никого там больше не увидел. Успокоился он только под утро, в очередной раз дав себе слово расстаться с этой странной особой. Пусть только придет к нему просить прощения!

Однако Сукурова ни о чем таком и не помышляла. Всю следующую неделю она обращалась только по делу и всегда только по телефону. А когда требовалось подписать какие-нибудь документы, то она посылала к нему кого-нибудь из своих подчиненных. Куликов весь извелся. Ему необходимо было получить от нее объяснения. Но он думал, что, заговорив с ней первым, тем самым только унизит себя. И он терпел, стиснув зубы. Она должна была заговорить первой! Он сильнее этой развратной гадины! Но дни сменяли друг друга, и жестокая правда, что она просто поиграла с ним и бросила как ненужную вещь, неумолимо открывалась перед ним.

Однажды Буренков позвонил Куликову и сказал:

– Слушай, Сергей. Ты бы посмотрел еще, чем там Сукурова занимается.

– А что такое?

–