– Я в тебе не сомневалась. – Лукавый подпрыгнул, вцепившись в поводок и потянув собаку на себя. Джульетта оторвала нос от асфальта и осуждающе взглянула на хозяина.

Рядом оказалась та странная девчонка из парка.

– Ты… у тебя что, хобби такое, подкрадываться? – спросил он, успокаиваясь. На козырек подъезда прилетел голубь.

– Вижу, ты меня не забыл. – Ева засмеялась.

– Не делай так больше. Я могу умереть от остановки сердца, – пробормотал Лукавый. – Значит, это о тебе он говорил.

– Кто?

– Малыш.

– Это я ему тебя посоветовала.

– Откуда ты меня знаешь? – Лукавый посмотрел ей в глаза. Оливково-зеленые, они затягивали его как в мутную трясину. – Ты сталкер?

– Нет, просто так получилось! – Ева отмахнулась, присела на корточки и погладила собаку. – Я очень люблю животных и решила, что тебе необходимо о ней позаботиться, потому что животные помогают избавиться от тоски.

– Не понимаю тебя. – Лукавый вглядывался в ее лицо. Она говорила с ним как со старым приятелем, а он едва ее знал.

– Вижу, как ты смотришь в никуда. Твоя речь напряжена, будто ходишь по натянутому канату между высотками. Чуть оступишься и разобьешься, – заметила Ева.

– И что это значит?

Она встала, отряхнула руки, заправила темные кудрявые волосы за уши.

– Тебе нужна помощь, поэтому я и пришла.

Слова девчонки задели Лукавого за живое. Ему стало неуютно, как перед приближающейся контрольной.

– Не отрицай правды, – продолжала Ева. – Не прячь эмоции и не вини себя в смерти брата. Ты в этом не виноват.

«Откуда она знает, откуда знает, знает откуда?»

– Как ты узнала? – изумился Лукавый.

– Ну, я немножко ясновидящая. У меня бабушка увлекалась гаданиями на картах Таро, ее прабабушку считали ведьмой и так далее. – Ева улыбнулась. – Тебе плохо, и я хочу это исправить. Пойдем в беседку, поговорим?

Лукавый давно ни с кем не говорил о своих чувствах. Он не задумывался об этом, пока Ева не сказала.

Они сели напротив друг друга. Джульетта улеглась в ногах Лукавого и притихла.

– Пожалуйста, говори, – попросила Ева.

– Что говорить?

– Что угодно! Знаешь, был такой человек, Виктор Франкл. Он придумал логотерапию. Лечение словом. Поэтому говори обо всем, что тебя волнует, а я выслушаю и не стану осуждать.

Лукавый постучал мыском кроссовки по асфальтированной площадке. Он молчал долго, надеясь, что Ева устанет и уйдет, но она не уходила. Не приставала к нему с требованием скорее рассказать то, о чем просила. Просто сидела и ждала.

– Ну… я потерял брата в аварии, как ты уже знаешь, – Лукавый почесал разбитую бровь. – Он забрал меня из клуба. Если бы не я со своими пьянками, он бы сейчас женился и, наверно, ждал ребенка. Я не знаю. Не о чем мне рассказывать. Родители убиты горем, а тут я такой, выхожу из комы: оба-на, я жив. Тоже мне, важная персона.

Он опустил голову, раскрывая душевную рану. Из глаз потекли слезы. Откровение Лукавого перешло в бессвязное бормотание.

В реальность его вернуло прикосновение к плечу.

– Почему не берешь трубку? Я тебе минут пятнадцать звонила! – Он поднял голову и увидел обеспокоенное лицо матери. – Сынок, с тобой все в порядке? Ты побледнел. – Она приложила руку к его лбу.