— Откуда ж они знают про деньги? — удивилась Оксана.

— Да от тех же ментов. Понимаешь, мне следаки предложили срок скостить, если скажу, где бабки заныканы. Пятнадцать годков скостят, и остальные пять не на зоне проведу, а на поселении. Ну я и купился. Повезли меня, стало быть, в Москву, а тут по дороге подваливают эти двое, ментов мочат, меня — в машину, и погнали…

— А тут как ты оказался?

— Из-за тебя. Я же волнуюсь — как ты, с кем, и вообще… — Хлопенков придвинулся к ней ещё ближе. — Я им говорю, этим борзым: денег не увидите, пока не доставите меня хоть на день к любови моей, Оксане Тарасовне. Они сперва ни в какую. А я упёрся. Режьте меня, говорю, но сперва Оксана, а потом деньги. Ну, они, нечего делать, и привезли меня сюда.

В сарае снова наступила тишина. Андрею слышно было, как ёрзает Оксана на груде ватников, как хрипло, со свистом, дышит зек.

— И что же теперь будет? — дрожащим голосом проговорила она.

— А то и будет, что если не поможешь мне дёрнуть от них, то убьют они меня.

— Убьют! Господи Иисусе!

— Ты не бойсь, пока я им не скажу, где бабки, не убьют.

— А деньги, правда, большие?

— Миллионы долларов. Только тсс… Молчи. А то и тебя грохнут.

Оксана ахала.

— Если миллионы долларов, то убьют, — шептала она. — Точно, убьют. Не они, так другие.

— Вот я и говорю, дёргать надо. Дёргать, чтобы деньги этим собакам не достались. Наживал их мой кореш непосильным трудом, жизнью рисковал. И надорвался… Не поверишь, рыдал я, когда рыл ему могилу… — Хлопенков опустил голову и издал протяжный стон, как будто снова переживал те трагические мгновения. — Он был мне как отец родной. Даже ближе, чем отец… И чтоб я отдал гадам его деньги? — Он выпрямился. — Да я лучше сдохну!

— И как же ты хочешь от них убежать? — осторожно поинтересовалась Оксана.

— Это ты должна придумать. Мы ведь в твоём доме, а не в моём.

Она помолчала, потом отрицательно покачала головой.

— Что я придумаю, скажешь тоже. У них ружьё… Тем более такие деньжищи замешаны… Убьют, не задумаются. Выстрелят, и дух вон.

Уголовник какое-то время тяжело сопел.

— Ладно, есть способ, как слинять, — прошипел он. — Слушай сюда. Сделаем это ночью…

Андрей подумал, что сейчас самый момент войти в сарай и прервать разговор, но вместо этого весь обратился в слух.

— Сегодня ночую у тебя в последний раз, — шептал Хлопенков. — Завтра они меня отсюда увезут. Тот, высокий, мне так прямо и говорит: пытать будем, если не скажешь по-хорошему…

Оксана ахнула:

— Тогда уж отдай, может, отпустят!

— Не верю я им ни на копейку! — шёпотом рявкнул зек. — Как только получат чемодан с баксами, сразу меня замочат! Это ж у них на рожах написано! Поэтому сделаем вот что…

Он на секунду умолк и оглянулся на дверь. Андрей затаил дыхание.

— Вечером, перед тем, как ложиться, мы с тобой как будто поругаемся, — начал излагать свой план Хлопенков. — Ты не захочешь со мной спать, на кухне ляжешь, поняла? А ночью я встану и пойду на двор поссать… Ты уже должна быть наготове. Возьмёшь кочергу и встанешь на веранде за дверью. Один из хмырей увяжется за мной… А на веранде темно, тебя он сразу не увидит…

За спиной Андрея раздался шорох. Думая, что это Константин, он даже не обернулся, только сделал знак рукой, чтоб не шумел.