— Но вы их выиграли!

Грофилд поразмыслил, не сказать ли ей, что это, если умножить на пять, те же семьдесят центов, но покачал головой и раздумал:

— Тогда я отдаю их вам. Добро пожаловать в наш город. — Он помахал рукой и пошел дальше.

В дальнем конце, где коридор заворачивал вправо, он оглянулся и увидел эту странную парочку, все еще стоявшую перед игральным автоматом. Багаж обступал их полукругом наподобие импровизированной крепости. Правая рука женщины заталкивала монетки внутрь и нажимала на рычаг. Грофилд пошел дальше, и ему пришлось еще десять минут дожидаться своего чемодана. Получив его, он повернулся к такси и опять увидел человека с цыплячьей шеей, получающего сдачу в кассе авиалиний. Чувствуя себя чуточку виноватым, Грофилд вышел на улицу и присоединился к пассажирам, которые ждали такси.

Глава 2

Борец в водолазке ощупал Грофилда повсюду, пока Грофилд стоял, чуть расставив ноги и разведя вытянутые руки в стороны наподобие иллюстрации в учебнике. У борца скверно пахло изо рта. Грофилд не вызвал у него никаких подозрений, через минуту обыск подошел к концу и борец сказал:

— Ладно, ты чистый.

— Само собой, — пожал плечами Грофилд. — Я пришел сюда поговорить.

Борец ничего не ответил, это не входило в его функции: его наняли в качестве швейцара, и только.

— Они в соседней комнате, — пояснил он.

Грофилд зашел в соседнюю комнату, настроенный весьма пессимистично. Вначале три лимона в аэропорте, а теперь еще и это. Майерс, организатор дела, человек, незнакомый Грофилду, расположился в двухкомнатном номере башенной секции одного из отелей Стрипа. С чего это человек станет тратить так много денег на место для встречи? Прежде всего, зачем назначать пусть и деловое свидание в Лас-Вегасе? Это наводило на мысли о том, что ему зачем-то хотят пустить пыль в глаза.

Грофилд все же надеялся, что это не так. Он не желал допускать, чтобы нужда как-то повлияла на его здравый смысл и профессионализм оценок, но факт заключался в том, что он очень нуждался. Мэри была там, в Индиане, спала на сцене. На эту поездку ушла большая часть средств, оставшихся в распоряжении Грофилда после летнего театрального сезона, — сумма, которую любая корпорация почла бы за счастье уплатить в качестве налогов. Если выяснится, что у Майерса ничего нет, то зимой придется какое-то время сидеть на голодном пайке, прежде чем что-нибудь подвернется.

Принадлежавший к все более редкой породе профессионалов, Алан Грофилд был актером, который ограничивался живой игрой перед живыми зрителями. Кино и телевидение, считал он, это для манекенов, а не для актеров. Актер, который расхаживает перед камерой, постепенно губит свой талант. Вместо того чтобы учиться создавать представление в трех или пяти актах, если это классический сезон, он учится весьма поверхностным реакциям в разрозненных фрагментах лицедейства.

Ни один пурист, какова бы ни была его сфера деятельности, не может рассчитывать на финансовое благополучие, и Грофилд не являлся в этом отношении исключением. Он не только ограничивался игрой в театре, где спрос на актеров продолжал падать с каждым годом, но еще и настаивал на том, чтобы самому управлять собственными театрами, как правило-с летним репертуаром, зачастую — в глухомани, и неизменно — себе в убыток. А потому, чтобы зарабатывать на жизнь, он время от времени обращался к своей второй профессии, как делал это сейчас.

Он зашел во вторую комнату, закрыв за собой дверь, и обвел взглядом трех человек, уже находившихся там. Никого из них он не знал.

— Я — Грофилд, — представился он. Краснолицый человек в галстуке и льняном пиджаке в полоску отошел от окна, протянул руку и сказал:

— Я — Майерс.