- Ну че, хана нам всем, - от разговора с Васей меня отвлек голос Федоса, - а мне самому первому. Нажился на мне, да? Может вернешь полоску?

- Обойдешься, - устало ответил я.

- Так я же первый сдохну! - начал заводиться мужчина. - Ты ведь читал, скоро на деревню нападут и всех порешат! А потом еще раз!

- Федос. Мы можем отбиться от нападения, а потом добраться до стены. По одному нам не выжить, это понятно, но, если перестать тянуть одеяло на себя, то есть шанс выбраться отсюда. До первой волны четыре дня. Вполне достаточно времени, чтобы подготовиться.

- В жопу засунь себе эту подготовку! - брызгал слюной мужчина, - Ты у меня жизнь украл!

Федос еще долго упражнялся в красноречии, но к более решительным действиям не переходил, что меня в общем-то устраивало. Пусть выговорится, от меня не убудет. Объяснять что-то этому человеку, я не собирался, но и бить его еще раз не видел смысла. Зачем?

Через несколько минут Саня выдохся. Злоба его никуда не делась, но, вероятно, словарный запас кончился. Плюнув на землю, Федос направился к Эдуарду.

Пока записная книжка ходила по рукам, я смог наконец заняться собой. Снял пропитанные кровью тряпки, промыл кипяченой водой раны на руке и ноге, сменил порванную одежду. За три дня пришлось выбросить уже второй комплект. Такими темпами склад с одеждой вполне может опустеть за несколько недель. Другой вопрос, а проживем ли мы это время?

Пусть я и не подавал виду, но пораженческое настроение, как холодный кисель, обволакивало меня, лишая надежды на спасение и желания сопротивляться. Какой смысл что-то делать, если финал един для всех? Рано или поздно новый мир угробит нас.

Чтобы окончательно не скатиться в уныние, пришлось сделать над собой ощутимое усилие. Пока мы живы, надо барахтаться. Если у кого-то не получилось, это совсем не значит, что тебя постигнет та же участь. Артем, который вел свой дневник, мог чего-то не знать, или, как вариант, он погиб, но остальные выжили. Нельзя просто опустить руки и идти на дно. Пока можешь плыть - плыви. В моей жизни стартовые условия тоже были не самыми радужными, однако я не сдох от передоза, как многие мои знакомые, не спился и не превратил свою жизнь в помойку.

Дневник Артема сильно ударил по эмоциональному состоянию людей. Кто-то держался лучше, кто-то хуже, но настроение упало у всех. Даже Эдуард, который, казалось бы, знал ответы на любые вопросы, сейчас молчал. Тяжелее всех ситуацию переживали Настя и Василий. Девушка опять принялась рыдать, убежав к себе в хижину, а Гуляев вообще впал в некую прострацию, практически не реагируя на внешние раздражители.

Самым бодрым из нашей команды смертников выглядел, наверное, Мельников. Борис, не делая исключений, подходил к каждому, пытаясь успокоить и дать надежду на лучшее. Он даже с Федосом хотел поговорить, но был послан в грубой форме.

В конце концов мне надоело смотреть на это уныние. Пусть я совершенно не стремился брать ответственность за собравшихся здесь людей, но нужно было что-то делать. Я бы с большим удовольствием свалил от них в лес и занялся прокачкой, пытаясь параллельно найти новые алтари или обходной путь к стене, но в текущей ситуации так поступать было просто неразумно - одиночке здесь не выжить. Я нуждался в этих людях. Причем нуждался в каждом. Некоторые, такие как Ершова и Мельников, уже приняли правил этого мира, а остальных, видимо, придется уговаривать. Боятся они или просто не хотят, но умения нужно прокачивать, нужно получать опыт противостояния с местной фауной, иначе первая же волна смоет нас.

- Народ, - крикнул я, привлекая к себе внимание, - общее собрание. Маша, приведи пожалуйста Настю, а то она скоро затопит тут все слезами.

Девушка, секунду подумала, выполнять ли мою просьбу, но все же отправилась за Куликовой. Впрочем, она и сама понимала, что кроме нее Настя никого слушать не будет.