— Папа сказал, что наша мамочка ангел, — счастливо улыбнулась Лилиан, — и это она прислала тебя к нам, тетя Дороти.

— Да, думаю, это она, — согласилась Долли, с трудом проглатывая ком в горле.

Что бы он ни думал об их ночи, он сдержал слово, дав ей возможность общаться с детьми и делая все, чтобы это общение было максимально приятным. То, что он говорил о ней своим детям, пошло на пользу ее отношениям с ними, рассеяло робость Лилиан и чуть-чуть облегчило им знание того печального факта, что их мать навсегда потеряна для них. Его как отца не в чем было упрекнуть. Но что он думает по поводу ее места в этой семейной картине?

Стараясь не выказать своей озабоченности, Долли мягко поставила Лилиан на землю.

— Во что вы играете?

Дети с энтузиазмом стали объяснять ей, что они делали на лужайке. Оказывается, Жиль тренировался; он намеревался стать знаменитым футболистом. Лилиан должна была подавать ему пасы из разных точек лужайки, используя для этой цели пластмассовые кубики из своей тележки. Долли заметила, что Рей поднялся со своего места и, стоя у стола, внимательно следит за ними, чувствуя… Что он чувствует?

Самые разные предположения теснились в ее мозгу, принимая угрожающие размеры. Поэтому, когда Реймонд, подойдя к детям, сказал им, чтобы они продолжали игру, пока он поговорит с их тетей, она стояла, лишившись дара речи и краем глаза наблюдая, как дети с радостью ускакали прочь. Несмотря на то что на ней была ее любимая привычная одежда, она чувствовала себя совершенно голой, такой, какой убежала от него посреди ночи.

— Надеюсь, ты простила мне, что я был так требователен этой ночью? — сказал он тихо. — Я не мог справиться с собой, и тому нет оправдания. Это было выше моих сил.

Она прикрыла глаза, думая, что уж лучше бы он никогда не произносил этих слов, ненавидя и эти слова, и его самого.

— Теперь уж ничего не исправить, — добавил Реймонд.

Нет, это уж слишком! С нее довольно. Она бросила на него взгляд, полный вызова, и грубая неприкрытая правда слетела с языка.

— Но ты ведь не насиловал меня, Реймонд!

На какой-то момент его глаза расширились, и очевидная боль отпечаталась в их темной глубине. Но Долли едва успела уловить это выражение, так как густые ресницы тут же опустились.

— Я не мог совладать с собой. Прости. Когда я проснулся и обнаружил, что ты ушла, — он тяжело вздохнул, — я почувствовал себя хуже некуда.

— Когда я проснулась, мне тоже было не по себе, — сказала Долли, отводя глаза.

— Но ты не… — Он колебался, его лицо напряглось, пока он мучительно искал верные слова. — Ты не чувствовала… У тебя не осталось плохого чувства после…

— Что случилось, то случилось, — сказала она быстро, болезненно морщась от его виноватого вида, — и позволь тебе напомнить, Рей, что в этом участвовали мы оба.

Она увидела искру облегчения, промелькнувшую в его глазах.

— Значит, ты не сердишься на меня?

— Думаю, не стоит муссировать этот момент, — спокойно сказала Долли, стараясь закрыть деликатную тему.

— Да, — согласился Рей, беспокойно всматриваясь в ее лицо, — я просто не хочу, чтобы ты чувствовала себя неловко со мной или, еще хуже, опасалась меня.

Она опустила глаза, вспомнив о двери, которую оставила незапертой. Очевидно, он даже не пытался посягнуть на ее безопасность.

— Не думаю, что вчерашнее может повториться, — пробормотала она. — Тебе не о чем беспокоиться.

— Не будем загадывать, — сказал он нерешительно, — но я сожалею, что должен оставить тебя сейчас.