— Привет семье.

   — Спасибо.

   — Миша, с врачами я все уладил, голодать тоже не будешь. Душевный комфорт от тебя самого зависит. Не спеши выписываться, лечись. На фирме порядок.

   — Когда ты столько успел? — улыбнулся Михаил.

   — Ты же знаешь мой любимый девиз?

   — Знаю, знаю: «Хотеть — значит мочь»! — борясь с головокружением, Левитин старался при друге не расслабляться.

   — Все. Держись. Я еще приеду и буду звонить.

   Левитину нельзя было подниматься с постели. Он проводил друга взглядом, полным тоски. Михаил снова остался наедине с собой. Это было очень скучное общество, не сулящее ничего интересного. К моменту выписки он вообще разочаровался в себе, решив начать жизнь чуть ли не с чистого листа: нет фирмы, нет денег, нет ничего. Это должно было стать своеобразной проверкой потенциала человека, который по чистому везению все еще оставался живым и относительно здоровым. Он решил узнать предел своих возможностей, доказать самому себе, что способен на многое. Михаил чуть было не начал претворять свою программу: он решил оформить фирму на Сергея, квартиру — на Мишу, машину — на родителей.

   За этой бурной деятельностью и застал его Сергей. На этот раз товарищу пришлось говорить на повышенных тонах, не стесняясь в выражениях. Левитин понял, что в новой жизни, которую он собирается начать, Сергея не будет.

   — С меня довольно! У тебя белая горячка! Тебя никто и никогда не вылечит! — его громогласный бас сотрясал стены одного из офисов Левитина.

   Михаил сдался и, чтобы доказать наличие здравого ума, обязался в ближайшее время не делать никаких революционных преобразований. Он клятвенно обещал работать, вернуть хотя бы частично ранее уволенных специалистов, видеться с сыном, общаться с родителями — словом, обещал все, чтобы хоть как-то успокоить Сергея. За долгие годы их дружбы тот впервые вышел из себя. Левитин понял, что до конца не знает своего давнего друга. Это был вулкан, проснувшийся от сильнейшего толчка — неземной глупости Михаила, его «планов возрождения». Было просто счастьем, что такая энергия всегда шла на исполнение его планов, а не противоречила им.

   Как бы банально это ни звучало, но Левитин взялся за ум. Он наблюдался у одного из лучших специалистов столицы, на работе вновь стал сдержанным, способным продуктивно мыслить. Вновь нанятая домохозяйка привела в порядок его дом. Михаил предпринял попытку примирения с Шурой, но она больше не верила его словам, не хотела возвращаться в ад, из которого сбежала два года назад. Даже ради сына она не собиралась снова испытывать судьбу.

   — С Мишенькой можешь видеться, когда тебе угодно, а меня для тебя больше не существует, — твердо ответила она Левитину и раз и навсегда положила конец его надеждам на возрождение семьи.

   Михаил даже не стал рассказывать об этом Сергею, от которого никогда не держал секретов. Отказ Шуры означал проигрыш по одному из немаловажных пунктов, а значит, подмачивал репутацию обновленного Левитина. Ему пришлось смириться с тем, что прошлое никогда не оставит его. Есть ошибки, которые невозможно исправить. Михаил старался изо всех сил, желая наверстать упущенное хотя бы с сыном. Но мальчик держался настороженно, их разговоры скорее напоминали беседу ученика и учителя, потому что редко заходили дальше оценок, полученных в школе. К подаркам сын относился равнодушно, благодарил и словно забывал о них, как о ненужной вещи. Михаил воспринимал это с пониманием. Он запасся терпением, ожидая, пока ребенок изменит свое отношение к нему.