Сэлли затаила дыхание. Что сейчас здесь происходит? Она кивнула.

— Это было… и есть — правда, — сказала она.

— Я так не думаю. — У Джоша был мрачный и спокойный голос. В его руке был еще один дротик, нацеленный на доску. — Мне кажется, магазин был только удобным прикрытием для твоих грязных делишек. Ты стала работать с Кливом. Да, ты выбрала себе прекрасного партнера. Разве я не прав? У него богатый опыт в подобных вещах. Ты начала искать себе талантливых людей среди местных художников, чтобы продавать их вещи за огромные суммы там, в Лондоне, продолжая делать вид, что продаешь их вещи здесь за весьма скромные деньги. — Он сделал паузу, чтобы перевести дыхание. — Но меня это не удивляет. — Его взгляд резал ее, как самый острый нож. — У тебя всегда были такие наклонности.

— Нет!

Сэлли вскочила и начала было обороняться, но в это время дротик просвистел мимо ее уха, и она замолчала от ужаса.

Джош двинулся к ней, его глаза были черными от гнева.

— Теперь уж не будет больше воровства и обмана! Твоя карьера закончена! Я собираюсь остановить тебя — тебя и твоего гнусного дружка! Ты меня поняла?

Он стоял и метал в нее громы и молнии. Он выглядел как Ангел мщения!

— Ты всегда была воровкой, и теперь тебе придется заплатить за это!

Сэлли больше не могла выносить оскорбления. Она решительно выпрямилась и начала кричать на него, как уличная торговка.

5

— Я не позволю тебе говорить обо мне такие вещи! Я не воровка! И. никогда не была ею! — Она подбежала к нему и начала колотить его кулаками. Из глаз у нее потоками лились слезы ярости и унижения. — Ты не имеешь права говорить такие вещи обо мне!

— Да? Ты сама невинность, не так ли? — Джош улыбался насмешливой улыбкой, пока Сэлли изо всех сил колотила его по рукам и груди. — Бедная, оскорбленная невинность! Конечно, так я тебе и поверил!

— Это правда! Я клянусь тебе!

Она схватила его за грудь и начала крутить рубашку, словно пыталась содрать ее с его тела.

— Как ты можешь верить в такие ужасные вещи обо мне?

Когда она смотрела в его лицо, в ее глазах были боль и отчаяние. Она подумала об ожерелье, вспомнив, что она все собиралась рассказать ему. Но теперь не было никакого смысла пытаться убедить его в своей правоте. Теперь дело было не в ожерелье. Все было гораздо ужаснее. Ее обвиняли в гнусной бесчестности и предательстве. Ее обвиняли в том, что она предавала и эксплуатировала своих друзей-художников. Само предположение было для нее невероятным и оскорбительным.

Она продолжала цепляться за его рубашку.

— В том, что ты сказал, нет ни слова правды! Почему ты меня обвиняешь в выдуманных преступлениях?

— Можешь мне поверить, что эти преступления истинные, а не выдуманные.

Джош легонько взял ее за руки, чтобы она перестала колотить его по груди. Он вдруг успокоился и посмотрел ей прямо в глаза.

— Почему ты сделала это, Сэлли? Ты была таким милым ребенком. Как ты могла так подвести свою семью?

— Мою семью?

Сэлли непонимающе смотрела на него. Она опять была в смятении. Он очень осторожно держал ее руки и смотрел на нее почти ласково и тепло.