Хотя и я, в принципе, считал, что вечер вышел вполне себе интересным и весёлым.

* * *

А вот дома меня встретили не шибко радостно…

— Синдзи, сволочь! — навстречу мне из кухни моментально вылетела страшно недовольная Аска. — Ты где шляешься? Тут самый лучший пилот от голода погибает!

— А самой приготовить — не судьба? — слегка устало огызнулся я, разуваясь и ставя в прихожей объёмистый пакет с сувенирами.

Всё-таки не слишком у меня получается спорить с девушками… Особенно с красивыми. Так что из концертного зала я выходил изрядно нагруженный дисками и плакатами с автографами, вручёнными мне по доброте душевной и помимо моей воли.

— А зачем, если есть ты? — деланно удивилась Лэнгли. — У тебя, можно сказать, талант к ведению домашнего хо…

Рыжая неожиданно осеклась, втянула носом воздух и окинула меня подозрительным взглядом.

— Где тебя, кстати, носило?

— На концерте я был.

— На концерте? На концерте, значит… — задумчиво протянула девушка, а затем неожиданно вцепилась в меня и начала трясти. — Ах, на концерте!.. Да от тебя за милю женскими духами несёт!!! А это что такое на футболке? Помада?! И на лице?!

— Запарила. Ну, по бабам я шлялся, по бабам…

Аска от возмущения аж пискнула.

— Я тут голодаю, а он с девками какими-то гуляет?! Вот сволочь! Я тебя сейчас…

— Ээээээ! Девушка! Руки, руки уберите. У меня, между прочим, внеслужебное время — хочу на концертах музыку слушаю, хочу — с поклонницами встречаюсь.

— Ах ты, кобель, — до жути ласково произнесла Лэнгли. — Поклонницы, значит. А ну, марш на кухню!

— Вооо!.. — скрутил я фигу и ловко увернулся от подзатыльника. — Маслом намажь и кушай на здоровье.

— Да я тебя!..

— Да ты себе! Бутербродов тех же могла бы сделать.

— У нас майонез кончился, — прохныкала рыжая. — И сыра нет! Я не могу без них нормальный бутерброд сделать!

— А в магазин сходить?

— Поздно уже!

— Парням из наружки бы сказала, чтобы в круглосуточный магазин сгоняли. Что ты как маленькая, ей-Богу…

— Я не знаю как с ними связаться!

— Они этажом ниже сидят обычно, — сообщил я. — Правда, теперь заглядывают пореже — привыкли уже к тому, что у меня музыка иногда слишком тревожная. И хватит уже возмущаться!

— Я не возмущаюсь, — продолжала кипятиться Лэнгли. — Я просто до глубины души потрясена твоим хамством!

— Чего дуешься? Ну, давай в следующий раз вместе на концерт сходим. Или просто погуляем — что там тебя больше раздражает в сегодняшних моих действиях?

— В сегодняшних твоих действиях меня больше всего раздражаешь ты!

— А, может, ты просто ревнуешь? — широко ухмыльнулся я.

— Чтобы я с тобой или тебя… — Аску перекосило. — Меня для этого надо слишком сильно бить по голове!

— До состояния невменяемости, ага. Спасибо, запомню на всякий случай.

— Это не руководство к действию!

— Лук и зелень нарежь, кстати.

— Сейчас! — по инерции рявкнула немка, но тут же осеклась и несколько растерянно уточнила. — То есть?

— То и есть. Есть будем, то есть. Знаешь, раздавать автографы — то ещё занятие по муторности… Режь зелень и лук, а я пока поставлю вариться лапшу и зажарку буду делать…

— Вот! Так бы сразу!.